е в часть, а то я тут вас всех за дезертирство...- и, не договорив, направился в дом. Еще на пороге на него с лаем набросилась маленькая перебинтованная собачонка. - Шарка, - позвала хозяйка, - Замолчи. - Чего она у вас, больная? - спросил вышедшую из комнаты молодую женщину Бочков. - Раненая. Тут же у нас идёт отлов бродячих собак... Только почему-то стреляют больше по домашним. Вот и наша Шарка под раздачу попала. Хорошо, что ещё не убили. - А что за имя у неё такое странное, Шарка? - как-то совсем уж не по-военному спросил особист. - Потому что раньше она была Шариком. Пока щенят не принесла. Бочков рассмеялся. Марии даже показалось, что он вполне нормальный симпатичный молодой человек. Может, зря его все так уж бояться. А Семён? Что Семён? Кто его знает, может, и в самом деле агент иностранной разведки. Вон сколько этих вредителей за последнее время выявили. И в Москве, и в Ленинграде, и в Луганске... - А муж где? - продолжил расспрашивать хозяйку Бочков. - На службе, наверное, - насторожилась Мария, почувствовав что-то неладное. Бочков уже не казался ей симпатичным. Опять что-то копает... Не зря же еще утром Роман был такой подавленный. Ей бы его расспросить. Хотя, все равно ничего бы он ей не сказал. Бочков подошел к этажерке, на которой еще совсем недавно красовался гипсовый бюст Сталина и стал рассматривать корешки книг. - Пабло Неруда, Шолом Алейхем, Фридрих Вольф, Илья Эренбург... - произносил он вслух имена неизвестных ему авторов. - Что это, у вас Мария Абрамовна, все книжки какие-то подозрительные? - он испытующе посмотрел на хозяйку. - В смысле? - Ну вот, хотя бы эта: Фридрих Вольф «Женевьев и Франсуа». - И что? Вы сами-то читали эту пьесу? О чем она? - У Марии даже голос задрожал от возмущения. - Вы хоть знаете, что Фридрих Вольф был членом компартии Германии еще задолго до прихода к власти Гитлера, что он участник гражданской войны в Испании, что принимал самое активное участие в создании коммунистического комитета «Свободная Германия». А подозрительные, как вы изволили выразиться, личности Женевьев и Франсуа - герои французского сопротивления. Или, может, вам не нравится лауреат Сталинской премии чилийский поэт коммунист Пабло Неруда? И вы имеете что-то против его стихов о товарище Сталине? Хотите я вам прочту? От её напора Бочков даже растерялся. - Да нет, - стал оправдываться он. - Знаете, времени не хватает всё это прочесть. Служба... - Какая служба? Вот это служба? - Мария даже засмеялась.- Нет, это не служба. Вот мой муж служит: неделями пропадает на учениях, мерзнет, голодает, совершает многокилометровые марш-броски, не высыпается. А что делаете вы? Подозреваете? Всех подозреваете: врача, акушера, повара, журналиста. А теперь и всемирно известного поэта, лауреата Сталинской премии. Бочков растерянно смотрел на эту красивую молодую и такую отчаянно смелую женщину. Никто никогда так с ним не разговаривал. Никто. - Молчать! - хотел крикнуть он, но сдержался. И тут его внимание привлекла большая толстая тетрадь в клеенчатом переплете, выглядывающая из-за увесистого тома Лермонтова. Бочков буквально вырвал ее из тесных тисков плотно стоящих книжек. Из тетрадки на пол выскользнула газетная вырезка из «Суворовского натиска» с портретом Романа. Бочков нагнулся, взял листок, но прочитав заголовок «Меткий стрелок», зло ухмыльнулся и, смяв заметку, швырнул на пол. - Что вы себе позволяете? - Мария с ненавистью смотрела на ухмыляющегося Бочкова, бесцеремонно листающего её дневник.- Как вам не стыдно? Но тот, не обращая на неё внимания, стал читать вслух: «3 ноября 1950 года. Сегодня приехал Рома. Он уже окончил училище. Приходил к нам домой. А я была у подруги. - Тут Бочков еще раз усмехнулся. - Сказал маме, что вечером обязательно придёт. Ужасно волнуюсь...» Мария попыталась вырвать дневник из рук особиста, но тот оттолкнул её и стал читать дальше. «4 ноября. Вчера в 8 часов вечера пришёл Рома. Подарил мне духи «Кремль», в очень красивой упаковке в виде Спасской башни и медальон с серебряной цепочкой. Я растерялась. Я еще не привыкла, чтобы мне дарили такие подарки... Роме присвоили звание лейтенант, и он получил назначение на Дальний Восток...» Он пробежался ещё по нескольким страницам. «...7 ноября. Ходили на демонстрацию. Везде толпы людей, музыка... Говорили о свадьбе. Договорились, что я окончу первый курс, и через год Рома приедет за мной... Он убедил меня, что на новом месте я смогу пойти учиться в институт...» Бочков рассмеялся. - Ну, и в каком институте вы, Мария Абрамовна, учитесь? На каком курсе? Факультете? - Перестаньте издеваться, - попросила она. - А я разве издеваюсь? Читаю. Все так интересно, увлекательно. Посмотрим, что вы тут ещё пишите... - Он снова стал листать дневник. И хотя ничего интересного для себя в записях юной наивной дурочки он не нашёл, ему доставляло удовольствие дразнить молодую женщину, вымещая на ней свою минутную слабость, когда он вдруг спасовал перед ней, растерялся... Полистав, для виду, еще несколько страниц Бочков вдруг оживился. Его привлекла запись, сделанная Марией по приезду во Владивосток. «Город встретил нас снегом и сильным ветром, - писала она. - Мы всё куда-то шли... шли... и никак не могли найти гостиницу. Пришлось снова вернуться на вокзал, где располагалась комендатура. Оказывается, нужно было сразу идти к коменданту, тогда не пришлось бы столько мытарствовать. Дело в том, что обычные поезда на вокзале встречали представители комендатуры и на машине отправляли на станцию «Вторая речка», где располагались казармы, в которых временно жили приезжие офицеры и их семьи до направления к постоянному месту службы. А так как мы приехали на курьерском поезде, то нас никто и не встретил. Это был привилегированный поезд, на нём офицеры ездили крайне редко...» - Что это? - Бочков потряс раскрытой тетрадью перед лицом перепуганной женщины. - Что это, я вас спрашиваю? Это же чистой воды шпионаж. Вы что, не знаете, что Владивосток - закрытый город, и все передвижения поездов, военнослужащих, техники являются военной тайной. Кому вы всё это сообщали? - Никому. Это и так все знают. Тут нет никакой тайны, - пыталась она оправдаться. Но Бочков её не слушал. - Так, а тут что? - он внимательно стал рассматривать тетрадь. - Почему страницы вырваны? Мария похолодела. Страницы эти вырвал Рома, когда она стала читать ему свои путевые заметки. С каким детским восторгом она описывала на этих страницах то, что увидела в гавани. Сопровождавший их морской офицер, представившийся просто Володя, с ним они познакомились ещё в поезде, как заправский гид, с гордостью показывал на выстроившиеся у пирса военные корабли и давал пояснения. - Вон, видите, обращался он к Марии, у маяка - это миноносец. На нём установлены четыре орудия главного калибра и три торпедных аппарата. А вон там, чуть дальше - лёгкий крейсер. На нём уже стоит девять орудий? - А что, есть и тяжелый? - кокетливо спросила она офицера. - Есть, вернее будет. Уже строят. Так что скоро появятся у нас на вооружении и тяжелые крейсеры, и линкоры. Жаль, в войну таких не было... - Володя был в восторге от своей любознательной, да к тому же такой хорошенькой собеседницы, что готов был рассказать ей всё, что знал и даже не знал. А она, наивная душа, тут же обо всем этом, перемежая технические характеристики увиденных кораблей своими восторженными комментариями, занесла в дневник. - Ты что, - закричал на неё тогда Рома. - Хочешь нас всех: и Володю, и меня, и себя под трибунал отправить. Да если эта тетрадь попадет кому надо, то всем нам мало не покажется. И он грубо, с мясом вырвал эти самые ценные для неё страницы и бросил в печку. Она тогда страшно обиделась на него. Это была их чуть ли не первая ссора. Ну что такого она написала? Наоборот, это была полная восторженных эпитетов и гордости за свою могучую Родину заметка. А он... Но сейчас, глядя на то, как Бочков рассматривает, ощупывает, чуть ли не вылизывает её видавшую виды тетрадь, мысленно поблагодарила Романа за бдительность и дальновидность. - Так, я изымаю ваш дневник, как вещдок...- сказал Бочков и стал запихивать его в полевую сумку. - Изымайте, - покорно согласилась она. У неё уже не было ни злости, ни желания защищать себя. Ничего. Но тут в кроватке заплакал ребёнок. И Мария бросилась его успокаивать. - Куда, я еще не кончил с вами разговаривать... - Бочков схватил Марию за рукав. - Да пошёл ты, - она вырвала руку и подбежала к малышу. - Не плачь, не плачь, - стала успокаивать его. - Всё будет хорошо. В это время в дверь постучали. Зашёл посыльный. - Товарищ старший лейтенант, вам нужно явиться в часть. Срочное донесение. - Я до тебя завтра доберусь, - Бочков зло посмотрел на Марию и, хлопнув дверью, вышел. - Собирайся! - С порога закричал Роман.- Быстро собирайся! - Тише, ребенка разбудишь. - Муся печально посмотрела на мужа. - И куда я должна собираться? За мной уже Бочков утром караульного пришлёт. Я ж у тебя шпиёнка, Мата Хари... - Она грустно улыбнулась. -Что, он и до тебя уже добрался? Вот же сволочь! - выругался Роман. - Ну да, только что ушёл. С неопровержимыми уликами... - Какими уликами? - испуганно спросил Роман. - Моей тетрадкой. Там такие военные тайны... Спасибо, что хоть ты те две странички, что я во Владивостоке писала, порвал. Хотя он там, в дневнике еще чего нароет. Всю ночь читать будет. В нашей семейной жизни копаться... Муся прижалась к мужу. Вот и все. Конец недолгому их счастью. Да и было ли оно? Что она здесь видела? Где была? Даже институт окончить не получилось,