ебе уже и не нужен. У тебя появился другой ребёнок. Но это всего лишь - биомасса. Понимаешь? Биомасса. И он должен спасти нашего мальчика. Во что бы это ни стало! Мне наплевать на него, если в опасности мой сын. Фрэнк, не дослушав её, выбежал из дома и помчался в спецхранилище, куда несколько часов назад доставили Томи. - Пустите меня к нему, пустите! - кричал он, пытаясь прорваться в кабинет главного врача. - Я хочу видеть его. Хоть в последний раз. Я должен попрощаться с ним. Я должен покаяться перед ним, попросить прощения. Я виноват. Я очень виноват. Пустите меня! Его держали два крепких санитара, а он всё равно пытался вырваться из их железных тисков. Но тут дверь кабинета распахнулась, и к нему вышел доктор Строк. - Успокойтесь, - сказал он. - Вашему сыну ничего не угрожает. Сейчас мы его вам вернём. Приведите его, - обратился он к одному из санитаров. Вошёл Томи. Фрэнк бросился к нему и стал осыпать его поцелуями. - Мой мальчик, прости меня! Слышишь? Прости! - причитал он. - Это ты меня прости, - сказал Томи и заплакал. - Я не думал, что всё так получится. - Что получится? - не понял Фрэнк. - Дело в том, - стал чуть ли не по складам говорить доктор Строк, - что это не Объект, не клон, не биомасса. Это ваш настоящий сын Томи. Можете забирать его. - Как забирать? - не понял Фрэнк. - А Нэнси. Он же должен жить с ней. - Она не хочет его видеть, - ответил доктор. - Мы ей сообщили о том, что все эти годы она воспитывала не своего родного сына, а Объект. - И что с ней сейчас? - спросил Фрэнк. - Она у нас в реанимации. У нее психологический шок. Думается, что скоро всё уладится. - Что значит - уладится? - закричал Фрэнк. - А что с её мальчиком? - Останется в спецхранилище, если, конечно, выживет. У него серьезные проблемы с мозжечком. - Пусть забирает мой, - выкрикнул Томи. - Я должен его спасти. Я поклялся. - Что? - не понял Фрэнк. - Помнишь, когда ты нас познакомил, то Томи мне всё рассказал. Что он, всего лишь мой дубликат и что в случае, если я заболею или что-то серьезное со мной произойдёт, то он должен отдать свои органы мне. - Ну? - Меня это очень тогда расстроило. И я сказал ему, что это несправедливо. Что каждый из нас имеет право на жизнь. Жаль, что взрослые этого не понимают. И ещё мы тогда поклялись, что если кто-то из нас заболеет и ему понадобятся органы другого, то здоровый, не важно кто это будет: он или я, должен отдать свои органы больному. Так будет справедливей. Поэтому я и не сопротивлялся, когда меня повезли сюда. Я был готов пожертвовать собой. Но они всё раскусили. Я только не понимаю как, если мы совершенно одинаковые, что даже вы с мамой не заметили подмены. - Очень просто, - ответил доктор Строк. - Все наши объекты имеют определенные кодовые номера. Как запчасти к машине. Вы что, молодой человек, думаете, единственный, кто так хотел поступить? Отнюдь... Но тут раздался телефонный звонок, доктор взял трубку. - Хорошо, - сказал он. - Сейчас я ему передам. - Ваша жена пришла в себя, - обратился доктор к Фрэнку. - Она хочет вас видеть. Ей надо что-то вам сказать. - Пойдёмте, - один из санитаров вызвался его проводить. - Фрэнк, спаси его, спаси! - Нэнси, рыдая, вцепилась в руку Фрэнка, царапая её острыми ногтями. - Мой мальчик умирает. Слышишь, Фрэнк! Наш мальчик умирает! - Это всего лишь клон, - сказал Фрэнк. - Не говори так, слышишь, не смей так говорить. Это Томи, мой Томи. Добрый, умный, ласковый. Я не переживу его смерть! - Это всего лишь клон, - повторил Фрэнк. - Нет. Это не клон. Это наш с тобой сын! - Нэнси снова затряслась в рыданиях. - И что ты хочешь? Чтобы я нашего Томи, который действительно наш с тобой сын, а не клон, отдал на запчасти для него? - Да, да! - в истерике закричала Нэнси. Глаза её были безумны. - Что мы наделали, Фрэнк, что мы наделали! - кричала она. Фрэнк пытался успокоить её. Наконец, она перестала рыдать. И только повторяла: - Как мне больно. Как мне больно... Фрэнк молчал. - Мне надо его спасти, - Нэнси вскочила с постели и обняла Фрэнка. - Мне надо его спасти, - снова повторила она. - Как? - он попытался высвободиться из её объятий. - Ценой жизни нашего ребенка? Даже если бы мы пошли на это преступление, никто нам не позволил бы его совершить. Это запрещено законом. - Нет, конечно, нет, твой, нет, наш Томи здесь ни при чём, - сказала Нэнси. - Это моя и только моя вина. Но я должна его спасти. - Но как? - Позови доктора, - попросила Нэнси. Вошёл Строк. - Доктор, - обратилась к нему Нэнси. - Скажите, а я могу стать донором своему сыну? - Кому? - не понял врач. - Объекту? - Не называйте его так. Не смейте называть, - снова перешла на крик Нэнси. - Я хочу спасти больного ребёнка, я хочу отдать ему свой мозжечок. - Вы понимаете, что вы говорите? - доктор испуганно смотрел на свою пациентку. - Это не почка, не печень, даже не рука и не нога. Это - мозг. Я могу сделать такую операцию. И, может, даже спасу вашего сына. Но вы станете овощем. Вы даже не узнаете - спас я его или нет. - Ну и пусть, - ответила Нэнси. - Я согласна. Он не должен страдать из-за моей глупости. Главное, вы готовы сделать это? Доктор стоял в нерешительности, не зная, что ответить. - В принципе, такая операция не противоречит закону. - Ну? - Что ж, готовьтесь к операции, - сказал доктор и вышел из палаты. - Томи! - позвал Фрэнк. - Томи! В комнату вбежали два мальчика, которых можно было отличить только по повязке на голове одного из них. - Смотрите, кого я привёз... - И Фрэнк вкатил в комнату инвалидную коляску, в которой сидела Нэнси. Или вернее то, что от неё осталось. На безмолвном её лице застыла маска. Но это была маска радости. Эта радость шла откуда-то из глубины её существа. И хотя она не могла сказать ни единого слова и скорей всего не понимала, что происходит вокруг, она была счастлива. - Ну, вот и вся семья в сборе, - бодрым голосом сказал Фрэнк. - Теперь мы всегда будем вместе. - И смахнул предательскую слезу.