— А еще вот как на грех: тесто я поставила...
— Я и с Ленкой посижу, И за тестом погляжу! Отправляйтесь на дежу!
Марья Ивановна завершила:
— Ну, тогда я ухожу...
Бабушка-сторожиха «Божий одуванчик» вышла в ночь, в метель.
Шурику вообще-то не впервой было управляться в доме Марьи Ивановны по хозяйству.
Марья Ивановна еще давно, когда только брала студента-первогодка к себе на квартиру, поняла, какой замечательный подарок ей самой в руки идет. Видно было сразу, что парень самостоятельный: и по хозяйству своему одинокому управляется, и с учебой у него всегда все в порядке, и на свиданья если уж ходит, то ночью придет — не беспокоит. Пройдет к себе в комнату, тихонько, как кот с прогулки, да и в постель.
Когда, бывало, Марья Ивановна заболевала, то Шурик-квартирант и доктора вызовет, и лекарство подаст, в магазин за продуктами сбегает. Одним словом, золотой парнишка ей попался. Вот уж кому такой муж достанется — всю жизнь счастливой будет.
Но от природы Марья Ивановна была человеком строгих правил, и потому панибратства не любила: всегда звала своего квартиранта на «вы». Шурик, естественно, отвечал ей тем же.
Так они и жили: мирно да дружно.
* * *
Но в этот зимний вечер Шурику не было суждено отогреться в тепле уютного домика на окраине города Энска, прочитать на сон грядущий свои сто страниц из учебника — именно такую ежедневную норму придумывал для себя Шурик.
Он был студентом уже третьего курса, и настало время серьезно задуматься об настоящем образовании. Ему уже не хотелось, как студенту-первогодку; трястись на экзаменах, а быть готовым во всеоружии.
Шурику его судьбой на сегодняшнюю ночь было уготовано еще одно приключение.
Откровенно говоря, жить без приключений было бы скучно.
Когда к человеку приходит время воспоминаний, их у него должно быть много, чтобы было с чем коротать длинные-длинные вечера да ночи старости.
И чтобы, перефразируя одного героя, в те грядущие дни можно было бы себе сказать: «Нет, не стыдно за прожитые годы».
Приключение началось с того, что Леночка, как только затворилась дверь за ушедшей Марьей Ивановной, проснулась.
Увидев Шурика, которого обожала безмерно и пользовалась его добротой столь же бесцеремонно, Леночка разыгралась. Она вскочила с постели и предложила Шурику немедленно играть в прятки.
У Шурика, к сожалению, пока отсутствовал опыт воспитания маленьких детей, и он, на свою голову, согласился. Леночка пряталась в разных углах комнаты, а Шурик должен был ее «долго-долго» искать. Шурик терпеливо изображал свою роль охотника за «зайчиком», который прятался «под елочкой».
Потом Леночке стало не хватать места для игры в прятки в комнате, и она переместилась в кухню.
Здесь играть ей показалось значительно интереснее, потому что можно было залезть в ларь, стоявший в углу и наполненный самыми разными бабушкиными «секретами». Потом Леночка спряталась в кухонном шкафу, а когда выпрыгивала оттуда с криком победного ликования на «серого волка», то умудрилась разбить тарелку.
Не забыв при этом напугать невинного Шурика:
— Ну и попадет тебе от бабушки!
Ребенок, а уже понимала, что всегда так: ответственность за шалости детей всегда несут взрослые.
Шурик решил наказать девочку: он прекратил игру Чем вызвал капризный рев у расшалившегося ребенка.
Игру пришлось возобновить.
В какой-то момент Шурик понял, что теряет терпение и силы.
Леночка, как фурия, носилась по всему дому. Везде что-то разбивалось, что-то слетало со своих мест, в какой-то момент в доме даже вовсе погас свет.
Пока Шурик менял электрические пробки на щитке, Леночка умудрилась залезть в кадку с тестом. Тесто стало выпирать из дежи, растекаться рекой по кухонному столу, угрожая вот-вот вытечь на пол.
Шурик, никогда не имевший дела с тестом, пытался укротить его, одновременно укрощая при этом разыгравшегося бесенка-Леночку.
Кое-как уладив отношения с тестом, Шурик силой усадил девчонку в кровать и страшным голосом сказал:
— Все! Игра закончена!
— Почему? — наивничала Леночка.
— Потому! — вскричал Шурик.— Потому что я сейчас не знаю, что сделаю, если ты немедленно не ляжешь в свою постельку, не закроешь глазки, и тебя не будет слышно! Ты поняла, что я сказал?!
Леночка расплакалась. Она испугалась. Она еще никогда-никогда не видела дядю Шурика в таком состоянии.
* * *
Совсем на другом краю города Энска, в не менее уютном домике на окраине свила себе двухэтажное гнездышко наша небезызвестная троица: Бывалый, Балбес и Трус.
После неудачной попытки самогонного производства и, соответственно, бизнеса на нем, артель жила тихо. Бывалый держал своих подопечных в ежовых рукавицах, и соседям пока не на что было жаловаться.
Соседи знали: в домике на окраине работала артель — лепили кошечек, малевали русалочьи картинки, варили сахарный сироп да штамповали из него разноцветных «петушков».
Нынешний вечер — был вечером операции.
Все уже даже привыкли к названию операции, которое ей дал Балбес: «Ы», так «Ы». Ничем не хуже любого другого.
Но репетиции были серьезными.
Семен Давыдович все-таки добился некоторых положительных результатов в действиях артели.
Балбес так набил руку с ручным ломиком, что буквально легким движением рук срывал любые, самые затейливые, петли и замки. Он так увлекся в совершенствовании, что вскоре в собственном доме не оставил ни одного предмета, имевшего ручку, петли и замок.
«Потом наладим,— думал Балбес.— Когда денежки в кармане будут».
Бывалый сосредоточенно набивал руку на боксерской груше. Собственно, работы в операции у него не предвиделось никакой, но как человек действительно бывалый, он полагал, что не грех будет предусмотреть все возможные варианты.
«Что наша жизнь? Игра!» — пришла ему на ум цитата, которую он мог запомнить, когда ходил еще в школу. Правда, это был не очень длительный период в его жизни — за плечами Бывалого было всего пять классов. Два из них — по второму году.
Бывалый размышлял, каким образом и как лучше всего разместить ожидаемое вознаграждение за операцию.
Самым прибыльным вариантом, конечно же, было самогоноварение. Этот продукт пользовался стабильным спросом у населения. Население было ненасытно. Оно готово было отдать последнюю копейку за варево, изготовленное артелью по рецепту бабушки Бывалого.
Правда, с усовершенствованием самого внука вышеупомянутой бабушки: самогон прогонялся через куриный помет, и тем самым получался напиток сокрушительной силы: валил с ног самых дюжих мужиков.
В том числе и самого Бывалого.
А чтобы его свалить с ног в пьянке, выпить надо было ой, как много!
Трус страдал. Если у Балбеса и Бывалого была возможность настоящей тренировки, то ему такой случай не представлялся. Трус закрывал глаза и представлял себе, как он, смочив носовой платок порцией хлороформа, подойдет к сторожихе.
«А вдруг она женщина крутого нрава? — мучительно думалось Трусу.— А если женщина крутого нрава, да еще и при исполнении! Она ведь и разговаривать не станет, а просто как шарахнет из своей двустволки! Она не то что задать вопрос не позволит, а и подойти ближе чем на десять метров не подспустит!»
И еще один сложный момент: «простой естественный» вопрос...
Что можно было бы назвать «простым, естественным» вопросом:
— Скажите, пожалуйста, где здесь туалет?
Да любая собака знает, что в городе Энске всего лишь один общественный туалет городского пользования: в центре, рядом с универмагом. И он закрыт вот уже полгода. На ремонт. Все, кому нужно, справляли свою нужду, где придется, по давешней русской традиции.
— Скажите пожалуйста, где здесь улица?
В районе, где была база горторга, рядом и вокруг были одни только такие же базы разных учреждений и ведомств славного города Энска. И любой человек, который ни с того, ни с сего появился бы в этом районе, сразу же был бы пристрелен как тать и преступник.