Так вот: поначалу все тоже шло прекрасно, как в кино, — мы все видели как на ладони и даже думали, что условный жест нам будет и не нужен. Видеокамера фиксировала сцену встречи, и до передачи пакета с деньгами, судя по всему, оставалось уже немного. И надо же тому случиться, что именно в самый решающий момент — не раньше и не позже, — и именно под окнами временно оккупированной нами квартиры остановился фургон аварийной службы «04», вызванной кем-то из жильцов дома. В полном соответствии с законами всемирной подлости он, естественно, расположился строго между нами и клиентами, полностью закрывая обзор…
Это был удар! Наши ребята, сосредоточившиеся в двух машинах на соседней улице, ждали сигнала на задержание, но дать его теперь мы не могли, ибо брать бандитов до передачи денег значило бы сразу угробить дело. А сам момент передачи мы теперь, повторяю, наблюдать не имели возможности! Жаль, что диктофон в этот момент находился у потерпевшего, поскольку тирада, выданная Зайцевым буквально на одном дыхании, вне всякого сомнения, вошла бы в золотой фонд русской словесности по разделу «Ненормативная лексика»… Ко всему прочему, еще и выход из подъезда дома был расположен на противоположной стороне — во двор. Поэтому, пока мы выскакивали из квартиры и пока оббегали дом, все кончилось. Осторожно выглянув из-за угла, Зайцев увидел бандюганов, удаляющихся быстрым шагом в сторону своей машины, и одиноко стоящего коммерсанта, молча наблюдающего, как уплывают его денежки… [21]
Самое противное в этой ситуации было то, что в тот момент мы еще точно не знали, состоялась передача денег или нет. Задерживать вымогателей без денег — значит, повторяю, провалить все дело на корню. Любой адвокат легко сведет его к добровольному отказу от совершения преступления: зайчики, мол, в последний момент передумали и, выслушав доводы потерпевшего, отказались от реализации первоначальных замыслов и денег брать не стали. Ронял ли наш подопечный ключи — мы не видели. Может, и ронял…
Времени для размышления практически не оставалось.
— Внимание всем! Крепим!!!.. Крепим, как поняли!!?… — закричал Толя по рации и бросился вслед за братками, уже свернувшими налево в переулок.
В этой ситуации, собственно говоря, это было практически единственное верное решение. Мы с видеоинженером побежали следом.
Такая суета, естественно, без внимания не осталась. Не знаю уж, то ли у этих бандосов контрнаблюдение было, то ли сами они что-то почувствовали, но, когда их, уже сидящих в машине, заблокировали в переулке и извлекли наружу, денег при них не оказалось. Мы облазили все окрестности — безрезультатно. Естественно, если бы мы их нашли, то чуть позже пакет в присутствии понятых был бы торжественно извлечен из кармана у одного из задержанных или, на худой конец, из тайника в автомобиле — есть у нас методы против Кости Сапрыкина! Но…
Где они сбросили деньги — мы уже никогда не узнаем [22] . В результате материал развалился в тот же день, мы получили нахлобучку от начальника отдела, а бедный коммерсант лишился довольно приличной — не помню точно, какой именно, — суммы денег, а заодно и веры в то, что его вообще на этом свете кто-то может защитить. Надо было видеть, какими глазами несчастный смотрел на нас, когда спустя пару часов Толя пытался ему лепетать что-то о несовершенстве нашего законодательства, бедности и загруженности милиции, а также приглашал в дальнейшем обращаться за помощью в любое время дня и ночи. Обратится он теперь, как же! А если подумать, то все, в общем-то, из-за какого-то фургона…
Впрочем, мои коллеги этих опасений не разделяют.
— Паша, у нас другой возможности все равно не будет! — заметил Платонов. — Радоваться надо, что так все складывается.
— Слишком уж удачно… — вздохнул я.
— А ты — оптимист! — усмехнулся Цветаев. — Да слава богу, что все так поворачивается! Я тебе даже больше скажу: у нас сейчас и деньги есть на командировку, так что я могу в Пермь вылететь хоть завтра.
Во-во! Обрадовал… Уж если еще у милиции и деньги есть — так это совсем не к добру. Хотя, может, и вправду я чересчур мнителен стал?