— Значит так, Оля. Надо жить дальше. Собирайся в дорогу.
— А как же… все? А бабушка?
— Завтра пойдешь в школу, досдашь, что еще не сдала. Документы получишь и уедешь. А за твоей бабушкой я поручу поухаживать. Соседи знают, что она болеет?
— Нет. Мы ни с кем…
— Это правильно. Ты в комсомол вступила?
— Да, — Оля замялась. — Только у меня испытательный срок. Надо активность повысить.
— Вот в поезде и повысишь. Я тебе нужные книжки дам, будешь читать.
— А как же бабушка?
— Оля, я все понимаю. Но тебе здесь оставаться нельзя. Надо уезжать. Ты что думаешь, люди не видят, что вы всех сторонитесь? Ну, пока с бабушкой жила — это туда-сюда, а одна? Не сомневайся, мы с твоей бабушкой обо всем давно договорились.
Через сутки пассажирский поезд увозил Олю в Москву. В чемодане лежало платье и пальто, в лифе — документы, в холщовой сумке — книги: «Манифест» Карла Маркса на немецком, «Избранные труды» товарища Сталина и «Памятка комсомольцу», которую надо было выучить наизусть за дорогу.
— Я тебе Маркса дал, чтоб твой немецкий объяснить, если что. Значит, запоминай. Учиться будешь в педагогическом. Любая специальность, кроме иностранных языков. Иначе заметят сразу. Начнутся расспросы. Я тебе справку сделал, что ты дочь погибшего командира Красной армии. Возьмут без экзаменов. Жить в первое время будешь у моей знакомой. И помни — лишнего не говори. Если спросят про немецкий, скажи, что соседка знала язык. Деньги пришлю на Главпочтамт. Немного. На первое время хватит, — дядя Николай торопливо говорил все это на перроне. — Тебе бабушка про родителей рассказывала?
— Нет. А что? — встрепенулась Оля.
— Не ищи их. Они далеко. Если вернутся, найдут тебя.
— «Если»?
— Ну, когда-нибудь. В командировке они. Помни, ты дочь погибшего командира… Ну, прощай, Оля. За бабушку не волнуйся.
В душном и тесном общем вагоне, где было страшно не только спать, но и просто находиться, Оля думала о брошенной беспомощной бабушке. Вспоминала, как увещевал ее дядя Николай уехать.
Через четыре дня на рассвете, внезапно проснувшись, Оля отчетливо увидела силуэт бабушки в окне.
— Отмучилась я, внученька. Одна ты осталась. Помни, ты должна жить. Может быть, с родителями свидишься. За границей они. Нельзя было тебе рассказывать. Если попадешь в тот город, найди банк. Весточку получишь…
Силуэт растаял. И в этот момент Оля поняла, что бабушка говорила по-немецки.
Слезы высохли только в Москве. Да и в вагоне плакала украдкой, чтоб не лезли, не расспрашивали.
В институте предложили написать диктант.
— Вы нас поймите, девушка, мы вас примем, а вы безграмотная. Может, сперва на рабфаке поучиться надо, а потом к нам.
Диктант Оля написала на «отлично» и была записана на первый курс по специальности русский язык и литература. Жить устроилась у знакомой дяди Николая — Анны Семеновны.
— Живи, — сказала женщина неопределенного возраста, такой же внешности и занятий. — Денег не надо. Хлеб покупай, я не успеваю. А лучше готовь. Я Николаю должна. Так что живи.
Оля так и не поняла, что ей было бы выгодней: кормить или платить. Так и кормила. Остаток лета провела в институте, где начались вступительные экзамены.
— Ты бы в уборщицы попросилась, деньги скоро кончатся. Эти… в институте думают, ты святым духом питаешься.
Первого сентября началась новая жизнь. Занятий было много. Но это Олю не тревожило — она любила заниматься. Угнетало другое: почти каждый день было какое-нибудь собрание. То комсомольское, то курсовое, то групповое. Уход с них равнялся отчислению.
— Какое у тебя в школе было комсомольское поручение? — спросил комсорг факультета Михаил Лосев после первого же собрания.
— Я… У меня… Мне поручали заниматься с отстающими. Поэтому и рекомендацию сюда дали.
— А сама куда хотела? — продолжал допрос комсорг.
— Да мне с пятого класса так говорят, — отшучивалась Оля, хотя то, что она говорила, было правдой — ничем другим в школе ее занять не смогли.
— Тогда так. Через месяц картина станет ясной. Начнешь заниматься с кем-нибудь. Но серьезно. Дневник будешь вести и отчитываться. Понятно? — долговязый Миша бдительно следил за всем факультетом, но особенно «отличал» симпатичных девушек.
Оля согласно кивала головой.
Заниматься можно было сразу со всеми: группа была аховая.
— А что ж ты хотела? — удивлялась Анна Семеновна рассказам Оли. — Чтоб взяли без экзаменов и в хорошую группу? Так не бывает. Старайся. Может, и выплывешь куда.