Какое-то время танзаниец прятался в рощице рядом с каменоломней. Но не только поэтому у Кэффри пробегали мурашки по коже при каждом шорохе или проблеске света. Где-то тут Фли избавилась от трупа. Тело Мисти Китсон покоилось в здешних безмолвных недрах.
Ты ее покрываешь, сам не понимая, как все идеально закольцевалось.
Идеальный круг.
Одинокое облачко набежало на луну. Кэффри уставился на небо. Туманный ноготок в белом обрамлении, слабый желтый мазок на ее темной стороне. Загадки, сплошные загадки. Скиталец, хитрый дьявол, только и делает, что подбрасывает ему новые шифры. А он должен, как ищейка, кружить, принюхиваясь к каждой травинке. Кэффри был уверен, что гнев Скитальца — это ненадолго. Но сегодня найти его не удалось, и детектив воспринимал это как персональный укор.
— Старый упрямый пердун, — пожаловался он Мирту, лежавшему на заднем сиденье. — Упрямый несчастный пердун.
Он достал мобильник и набрал номер Фли. Ему было все равно, разбудит ли он ее и что ей скажет. Пора положить этому конец. Здесь и сейчас. К черту Скитальца с его суевериями, загадками и подсказками. Но у нее включился автоответчик. Он нажал на отбой и убрал мобильник в карман. Не прошло и десяти секунд, как телефон зазвонил. Он выхватил трубку, полагая, что Фли ему перезванивает, но нет, другой номер. Кто-то в режиме дозвона.
— Это я. Тернер. Из офиса.
— Ну даешь. — Он устало потер лоб. — Что ты там делаешь в такую рань?
— Не мог уснуть.
— Собираешься выставить счет за сверхурочную работу?
— Есть кое-какие новости.
— Да?
— Эдвард Мун. Больше известный как Тед.
— И?
— Младший брат этого бегемота.
— И почему он представляет для меня интерес?
— Его фотографии из мест заключения. Хотите, взгляните сами, но это он. На девяносто девять процентов.
У Кэффри встали волосы на загривке. Как у гончей, почуявшей запах крови. Он сделал выдох.
— Из мест заключения? Что, есть дело?
— Дело? — Последовал сухой смешок. — Можно и так сказать. Отсидел десятку в Бродморе по статье 37/41 Акта о душевнобольных. На «дело», по-моему, тянет, как думаете?
— Ни хрена себе. Такой приговор можно получить только за…
— Убийство. — Тернер говорил спокойно, но явно сдерживая возбуждение. Тоже почуял запах крови. — Тринадцатилетний подросток. Девочка. С особой жестокостью. Страшноватые подробности. Короче, босс… — Пауза. — Какие будут указания?
— Мои коллеги осмотрят вашу квартиру. Ордер вы видели, все чин чином. Если вы не будете мешать обыску, то можете оставаться здесь.
К семи утра Кэффри уже снова был в промозглой квартирке Мунов. На столе остатки поджаренного завтрака, бутылочки с кетчупом и соусами папиного изготовления, две грязные тарелки. Невымытые кастрюльки громоздились в раковине. За окном было еще темно, но видеть этого они не могли: из-за парафинового обогревателя в углу стекла запотели, и конденсат превращался в тоненькие струйки. Отец и сын сидели на диване. Ричард Мун был в кроссовках, разрезанных с боков, чтобы в них могли втиснуться слоновьи ножищи, и темно-синей футболке с надписью МЕЧТАТЕЛЬ и разводами под мышками. Он не сводил глаз с Кэффри, на верхней губе выступили капельки пота.
— Странно. — Кэффри сел за стол и внимательно посмотрел на Ричарда. — Вчера ты ни словом не обмолвился о своем брате. — Он подался вперед, держа перед собой документ с фотографией, который служил пропуском Теду Муну на территорию подразделения по расследованию автомобильных аварий. — Тед. Почему? Мне это кажется странным.
Ричард Мун бросил взгляд на отца, тот угрожающе сдвинул брови. Ричард опустил глаза.
— Я сказал, мне это кажется странным, Ричард.
— Без комментариев, — пробормотал толстяк.
— Без комментариев? Это весь твой ответ?
Ричард поозирался вокруг, словно подыскивая место, куда можно было бы спрятать витающие в воздухе семейные секреты.
— Без комментариев.
— Не морочь мне голову. Это на тебя «Билл» [22]так подействовал? Ты же не арестованный. Это не допрос, твои ответы не записываются, и единственное, чего ты так добьешься, так это того, что я разозлюсь по-настоящему. И тогда я могу передумать и арестовать тебя. Еще раз: почему ты не рассказал нам о своем брате?
— Без комментариев, — ответил за сына Питер Мун. Его холодные глаза смотрели жестко.
— Ты посчитал это неважным? — Он выложил распечатку из «Гардиан», сделанную для него Тернером. Прокурорская служба Ее Величества поднимет свои досье и наверняка уточнит детали, но сейчас Кэффри было вполне достаточно голых фактов в этой распечатке, чтобы понимать, с чем они имеют дело. Мун убил тринадцатилетнюю Шэрон Мейси. Тело он где-то припрятал — оно так и не было найдено, — но его все равно осудили на основании сравнительного анализа ДНК. С этим проблем у следствия не возникло, так как вся одежда Теда Муна и его простыни были в пятнах крови убитой. В спальне на пол натекло столько крови, что она просочилась сквозь щели, и красные разводы на потолке первого этажа продолжали увеличиваться, когда прибыла команда, чтобы его арестовать. Он отсидел десяточку, пока год назад министр внутренних дел не согласился с комиссией по помилованию и ответственным медицинским экспертом, что Мун больше не представляет опасности ни для себя, ни для общества. Из «Бродмора» его выпустили по УДО.
22