В ответ раздается унылое:
— Есть быть убитым.
Автомашина тронулась дальше, учения продолжаются.
Пункт постоянной дислокации. Бригада построена на плацу. Батя ведет «разбор полетов», т. е. подводит итоги учений.
Его «ланцепупы», как он любил называть подчиненных, напряженно ждут, кого сегодня Батя будет публично «причесывать». Четвертая группа уверена — сегодня их день. Они единственные, кого комбриг «выпас» до начала атаки. Правда, непонятно, почему только их. Обычно в штрафники попадало до половины групп.
Неожиданно командир командует выйти из строя второй группе. Десяток бойцов во главе с лейтенантом четко печатая шаг, выходят на положенное число шагов и поворачиваются лицом к строю. В глазах ни тени сомнения в справедливости вызова «на ковер». Физиономии как под копирку: сейчас нас будут иметь. Чует кошка, чьё сало съела?
Тем временем Батя, обращаясь к личному составу бригады, и показывая рукой на стоящую группу, начинает повествование, оно неизменно предшествовало наказанию.
— Вот эти ланцепупы в очередной раз имели наглость поставить на грань срыва учения. Они думают, что их проделки с ЯДГ командованию неизвестно. На предыдущих учениях они вывели из строя «противника» — четверых «дембелей», те не смогли продолжать учения, а в этот раз замахнулись на командира бригады. Водителя чуть «Кондратий» не хватил, а я от грязной и вонючей рукавицы только что не помер.
Кто-то из бойцов проштрафившейся группы тихонько хихикнул. Негодник, наверное, вспомнил ту засаду. Сержант негромко бормотнул: «Дураков (чес слово, это у бойца такая фамилия, в этой группе еще был боец с фамилией Дубина — внешне он действительно походил на дубину, с которой в стародавние времена разбойники выходили на большую дорогу), отставить смех».
После «разгрома» четвертой группы, Батя двинулся дальше и был уверен, что и следующую группу он вычислит. Особых изысков в технологии засады с целью захвата пленного из автомашины, проводимой на лесной дороге в зимнем лесу, придумать было сложно. Самое главное было в том, чтобы остановить машину. Конечно, в боевой обстановке хватило бы одного выстрела в шофера из 6П9 или ПБСа, но обстановка лишь приближена к боевой, так что, крутись — спецназ. Основным способом остановки машины было нечто, чаще всего дерево, перекрывающее дорогу. Батя это знал, знал, что на капот машины дерево ронять не будут — убоятся командирского гнева, и успешно вычислял начало атаки.
Машина все также неспешно двигалась вперед. Начался отрезок дороги, отведенный для организации засады очередной группе. Батя про себя отметил, как этой группе не повезло с местом засады. Из нарезанных пятиста метров, метров стопятьдесят-двести не имело ни бугорка, ни кустика. С обоих сторон поля — спрятаться некуда, приличные деревья, пригодные для остановки машины, были только в самом конце отрезка.
Ну-ну, подумал комбриг, посмотрим, как молодежь выкрутится.
Совершенно неожиданно из придорожного сугроба прямо под колеса машины бросился солдат. Водитель и комбриг, инстинктивно, но синхронно, даванули — один педаль тормоза, второй пол машины. Очевидно, от удвоенных усилий её немного занесло, но остановилась машина моментально. Сержант и полковник, как по команде, выскочили на дорогу к лежавшему бойцу. Дальнейшее происходило как в немом кино. Оба были мгновенно схвачены неизвестно откуда взявшимися фигурами в белых маскхалатах. С водителем никто особо церемониться не стал — связанного, с кляпом во рту, его бросили на заднее сидение машины. А почти стокилограммовое тело полковника вздернутое крепкими руками на уровень плеч, резво, покачиваясь в такт бегущим разведчикам, поплыло над землей в ближайший лес. Рядом с ним кто-то под мышкой нес бойца, кинувшегося под машину… При ближайшем рассмотрении, он оказался манекеном, сделанным из обмундирования набитого сеном.
Отойдя на приличное расстояние, группа остановилась, полковник был поставлен на ноги, изо рта у него был вытащен кляп и старший группы бодро доложил:
— Товарищ полковник, вторая группа выполнила задание по захвату пленного путем засады. Разрешите получить замечания. Командир группы лейтенант Николаев.
Если бы рядом был стог сена, то Батя, своим гневным взглядом наверняка поджег бы его. Но, на удивление разведчиков он не стал ничего говорить. Молча, махнув рукой, мол, что с вас возьмешь, полковник направился в сторону дороги.
Надо полагать, этот разбор на плацу и был ответом на вопрос командира группы, заданный в лесу.
Между тем, изложив обстоятельства и ход проведения засады, сдобрив это своими едкими комментариями, командир бригады замолчал. Над плацем повисла напряженная тишина.
Каждый разведчик второй группы невольно подумал о степени своей ответственности. Сержанты готовились уменьшить количество лычек на погонах (Батя это наказание практиковал), солдаты вспомнили, что командир бригады любил давать рябчиков и измерять их в виде некоего количества шагов отмерянных там, где требуется вырыть какую-то траншею. А тут, как некстати, меняли кабель связи и в части шли земляные работы. Если бы не нарядчики, рыть пришлось бы всем по очереди, а так вкалывали имеющие взыскания. Словом, уныние личного состава было видно без бинокля.
— Р-р-рняйсь! — Комбриг молодцевато оглядел строй. — Смирно!
Еще одна пауза, показавшаяся «штрафникам» вечностью. Умел Батя завернуть интригу. А дальше, с короткими интервалами:
— Личный состав второй разведывательно-диверсионной группы… за проявленную при проведении засады… смекалку… кхм-м… освобождается от работ по замене кабеля.
Над плацем прошелестело удивленное: о-о-о, прерванное враз повеселевшими голосами: «Служим Советскому Союзу».
— Вольно. Разойдись.
Эх, разведка — контрразведка…
Весной 19… года принял наш Михалыч высокую должность начальника районного отдела внутренних дел. Как происходило назначение — это отдельная тема и мы как-нибудь про это расскажем. Вскоре, как и определено распорядком работы райотдела, настала его очередь осуществлять прием граждан. Дело знакомое, будучи замом проводил эту процедуру не реже чем начальник. Так что все шло своим чередом.
Вот женщина средних лет с плохо запудренным синяком под левым глазом пришла пожаловаться на мужа-пьяницу. За ней расфуфыренная, вся в золоте, как новогодняя елка в игрушках, молодка с манерами базарной торговки пришла попросить ускорить оформление загранпаспорта. Отставной военный выразил свое недовольство работой булочной, куда рано утром привозили хлеб и вовремя разгрузки грохот стоял на всю округу…
В очередной раз дверь приоткрылась и в кабинет как-то настороженно-робко вошла женщина. Откликаясь на приглашение, она прошла, присела на краешек стула. Не ожидая начала рассказа посетительницы, Михалыч задал обычные в таких случаях вопросы о фамилии, имени, отчестве и месте жительства. Негромким голоском она поведала:
— Вы, как мне сказали, недавно назначены на эту должность. Я — Такая То, проживаю Там То. Моя проблема началась давно и проявляется регулярно.
Женщина немного помолчала, как бы раздумывая, стоит ли открывать своё, личное, затем, еще больше понизив голос, начала рассказ:
— ранее я работала в разведке и выполняла задания за границей. Одно из заданий было связано с разработкой враждебной боевой организации религиозного толка, костяк которой составляли татары. Разработка прошла успешно и закончилась разгромом боевиков, но им удалось расшифровать меня и вот уже несколько лет за мной идет охота.
За это время трижды пришлось сменить место жительства, но недавно, в очередной раз, меня выследили. Сюда, на прием, пришла с трудом оторвавшись от «наружки».