— Но они могут тебя поколотить.
— Не слишком сильно, — пожала плечами Рин. — Они не выдадут замуж поврежденный товар.
Учитель Фейрик с жадностью уставился на сумку.
— Договорились, — наконец сказал он и потянулся за опиумом.
Рин отодвинула пакет.
— Четыре условия. Первое — вы меня обучаете. Второе — обучаете бесплатно. Третье — вы не курите во время урока. И четвертое, если скажете кому-нибудь, где вы это достали, я сообщу кредиторам, где вас искать.
Учитель Фейрик долгую секунду смотрел на Рин, а потом кивнул.
Она откашлялась.
— А еще я хочу взять эту книгу себе.
Он криво улыбнулся:
— Из тебя вышла бы отвратительная проститутка. Никакого обаяния.
— Нет, — сказала тетушка Фан. — Ты нужна в лавке.
— Я буду учиться по ночам, — возразила Рин. — Или в перерыве.
Лицо отдраивающей сковородку тетушки Фан скривилось. В тетушке Фан все было грубым и резким — выражение лица, открытое нетерпение и раздражение, красные от уборки и стирки пальцы, хриплый голос, когда она орала на Рин, своего сына Кесеги, наемных контрабандистов или дядюшку Фана, лежащего без движения в заполненной дымом комнате.
— Что ты ему обещала? — подозрительно спросила она.
Рин окаменела.
— Ничего.
Тетушка Фан грохнула сковородкой о стол. Рин съежилась, испугавшись, что ее кража раскрыта.
— Что плохого в замужестве? — спросила тетушка Фан. — Я вышла за твоего дядю, когда была моложе, чем ты сейчас. Все девушки в деревне выйдут замуж до семнадцати лет. Думаешь, ты чем-то лучше?
Рин почувствовала такое облегчение, что пришлось напомнить себе — надо выглядеть пристыженной.
— Нет, не думаю.
— Думаешь, это так плохо? — Голос тетушки Фан стал подозрительно тихим. — В чем дело? Ты что, боишься делить с ним постель?
Рин об этом даже не задумывалась, но теперь от одной мысли в горле встал комок.
Губы тетушки Фан изогнулись в подобии веселья.
— Хуже всего в первую ночь, не буду отрицать. Сунь в рот тряпку, чтобы не прикусить язык. И не кричи, если только он не захочет. Не поднимай головы и делай, что он скажет, превратись в его немую домашнюю рабыню, пока он не начнет тебе доверять. А когда начнет, пичкай его опиумом. Сначала понемногу, хотя сомневаюсь, что прежде он никогда не курил. А с каждым днем давай все больше и больше. Давай по ночам, сразу, как он с тобой закончит, так что он всегда будет связывать опиум с удовольствием и властью. Давай ему все больше и больше, пока он не обретет зависимость и от опиума, и от тебя. Пусть разрушит свое тело и разум. Да, ты будешь замужем за живым трупом, зато получишь все его богатство, имущество и власть. — Тетушка Фан наклонила голову. — И будет ли тогда так же неприятно делить с ним постель?
Рин затошнило.
— Но я…
— Или ты боишься рожать? — Тетушка Фан вздернула голову. — Есть способ убивать младенцев в утробе. Ты же работаешь в аптеке. Сама знаешь. Но ты должна дать ему хотя бы одного сына. Сцементировать свою позицию первой жены, чтобы он не отдал все деньги наложнице.
— Но я этого не хочу, — выдохнула Рин.
Не хочу быть похожей на вас.
— Да кому какое дело, чего ты хочешь? — мягко сказала тетушка Фан. — Ты сирота войны. У тебя нет ни родителей, ни положения, ни связей. Тебе повезло, что инспектору плевать на красоту, ему нужна только молодость. Это лучшее, что я могу тебе предложить. Другого шанса не будет.
— Но кэцзюй…
— Но кэцзюй, — передразнила ее тетушка Фан. — Откуда ты этого набралась? Неужели думаешь, что поступишь в академию?
— Да, думаю. — Рин выпрямилась и попыталась придать словам уверенности. Успокойся. Ты можешь на нее надавить. — Вы мне разрешите. Потому что иначе власти могут спросить, откуда поступает опиум.
Тетушка Фан изучала ее долгую секунду.
— Жить надоело? — спросила она.
Рин знала, что это не простая угроза. Тетушка Фан предпочитала подчищать за собой следы. Рин уже видела, как она это делает. Всю жизнь Рин пыталась не вставать у тетушки на пути.
Но теперь пришло время бороться.
— Если я исчезну, учитель Фейрик расскажет властям, что со мной случилось, — сказала она. — И сыну вашему расскажет.
— Кесеги наплевать, — фыркнула тетушка Фан.
— Я воспитывала Кесеги. Он меня любит, — сказала Рин. — И вы его любите. И не хотите, чтобы он узнал, чем вы занимаетесь. Вот почему вы не посылаете его в лавку. Вот почему велите мне не выпускать его из комнаты, когда встречаетесь с контрабандистами.
Это решило дело. Тетушка Фан уставилась на нее с открытым ртом и раздувающимися ноздрями.