Выбрать главу

Ракитин не удивился. Он уже хорошо знал Анну. Она просто обожала учиться. Говорит, что с возрастом ей жить становилось все интереснее и интереснее. Для нее жить значило познавать что-то новое. Она постоянно чему-то училась: вышивать крестиком, расписывать бутылки, лепить из глины, клеить из папье-маше, шить игрушки, вязать из меха и плести лапти. Теперь вот аэрография. И непременно машинку свою расписать самостоятельно. И учиться непременно у лучшего в этом деле мастера.

Лучшим оказался художник с необычной фамилией Шабовта и именем Артем. Анна прошерстила Интернет и нашла немало интересного о нем. А работы какие! Настоящие полотна написаны на бортах джипов и прочих серьезных машинок. От зверюшек и бабочек до бронепоезда и батальных сцен времен финской войны.

«Ну, такого совершенства я, конечно, не достигну, – подумала она. – А вот что-то не очень сложное – запросто!»

Анна позвонила Артему, грамотно представилась, сославшись на знакомство с Ракитиным. Попросила встречи и в ближайшие выходные уже показывала Артему свою «колымагу».

– Совсем даже не колымага! – похвалил «горбатого» Шабовта. – И поработали над ним так, что он сегодня больших денег стоит. Не продаете?

– Нет! – рассмеялась Анна. – А колымага – это я любовно, конечно, мальчика зову!

– Какой пробег? – поинтересовался Артем.

– Ну, пробег, как вы сами понимаете, в данном случае никакой роли не играет. Машинка практически новая. Ну, если совсем конкретно, то… – Анна заглянула в салон, – тридцать одна тысяча кэмэ. Как от Питера до Антарктиды и обратно.

– До Антарктиды? Интересно. – Шабовта внимательно посмотрел на Анну. – А Антарктида, простите, при чем?

– А, не обращайте внимания. Так, детская мечта…

– И все-таки какой год у машинки? – снова задал вопрос художник.

– Папа купил ее в мой день рождения, стало быть… Ну, словом, машинке, как мне, много!

Артем едва заметно усмехнулся. И Анна едва заметно покраснела: тьфу, глупая женщина, прокололась!

– И теперь вы хотите сделать машинку единственной и неповторимой? – спросил Артем, сделав вид, что не заметил прокола.

– Правильно! Именно это я и хочу! Но! – Анна сделала паузу, интригуя собеседника. У нее это очень театрально получалось. – Но! Я хочу это сделать сама!

– Прекрасно.

– Артем! Мне нужна ваша помощь. – Анна снова выждала, а потом выдала: – Я хочу, чтобы вы меня научили.

Артем не стал ей читать лекцию про то, что это сложно и затратно. Спросил только, умеет ли Анна хоть немного рисовать.

– Немного как раз и умею – в художественной школе училась. А у вас есть ученики?

– Бывают.

– Ну вот! Возьмите меня в ученицы!

Художник внимательно посмотрел на просительницу. Тетка, возраст на глазок не определить, хотя понятно, что не двадцать и не тридцать. Судя по всему, все у нее в жизни нормально. Машина вот, раритет почти, ретро. С Ракитиным знакома. А хочет возиться с красками и растворителями. Чудная!

Вообще-то он если и брал учеников, то с оговоркой: во-первых, образование должно быть художественное серьезное, во-вторых, во время учебы школяр должен был ему помогать в его работе. Шли к нему в основном парни молодые. А тут – тетенька. Но за нее сам Ракитин просил. Ему даже интересно стало.

– Хорошо. Покупайте аэрограф, и начнем учиться.

Хозяйка рыжего «апельсина» радостно воскликнула:

– Йес!

И крутанулась на каблуках.

1

В юности Аня Егорова работала библиотекарем в арктическом училище, где готовили моряков. Не военных офицеров для флота, а специалистов для работы на мирных судах, но курсантики арктического тоже носили красивую морскую форму, до седьмого пота и обморока подтягивались и отжимались в спортзале, жили в казарме и строем топтали плац у старинного дворца в пригородной Стрельне.

Бывшие царские покои достались училищу в пятидесятых годах. Большой Стрельнинский дворец в ту пору был хоть и не разрушен, но весьма мрачен. Старшекурсники, да и некоторые веселые преподаватели рассказывали про него разные байки. Согласно одной из них, где-то в парке был замаскирован подземный ход, пройдя по которому можно было оказаться прямо в Петергофе, в подвалах под фонтанами.

Другая байка о тайных винных погребах заставляла курсантов, дрожа от ужаса, спускаться с темные сырые подземелья дворца и шарить там по ящикам и уголкам в поисках царских напитков, шарахаясь от собственных теней, которые корчились на стенах от пляшущего язычка пламени свечи.

Но самая страшная байка была про привидение – призрак великого князя Константина, который на законных основаниях проживал в своем дворце и по ночам проезжал по его залам на белом коне. Тоже на призрачном, разумеется. Поговаривали, что призрак князя беспокоил курсантов во все годы существования училища в стенах дворца.