Эта работа построена в основном на письмах ее героев друг другу за 1815–1825 гг. Главная часть используемой переписки опубликована зятем Закревского кн. Д. В. Друцким-Соколинским в 73 и 78 томах сборника Русского исторического общества и П. Б. Бартеневым в 36, 37 и 39 томах «Архива князя Воронцова»[1]. Общее число писем за этот период превышает 400, причем более половины их адресовано Закревскому.
Переписка обладает, по-меньшей мере, двумя достоинствами. Во-первых, она весьма откровенна, в чем нетрудно будет убедиться ниже. «Я буду писать также и по почте… разумеется не на крепком бульоне»[2] — так обозначил в 1822 г. Давыдов проблему достоверности и репрезентативности эпистолярных источников для того времени. В стране, где перлюстрировались письма членов императорской фамилии, способ доставки корреспонденции прямо определял содержание переписки. И хотя, как и в XVIII в., корреспонденты просили (и обещали) сжигать даже «верные» письма, к счастью для историков просьбы исполнялись не чаще обещаний, т. е. нередко не исполнялись вовсе. Наши герои имели уникальную возможность писать все, что вздумается. Должность дежурного генерала Главного штаба, занимаемая Закревским, позволяла ему и его друзьям вести переписку через фельдъегерей, развозивших служебную корреспонденцию, которые были не только самыми быстрыми, но и самыми надежными почтальонами. Второе достоинство этой переписки — то, что это комплексы писем за ряд лет. Понятно, что их анализ дает возможность куда точнее судить о колебаниях настроения корреспондентов, чем отдельные случайные письма. Здесь соотношение примерно такое же, как между археологическим комплексом и находками из отвала.
Переписка — не только исторический, но и литературный памятник эпохи, сохраняющий ее аромат, который невозможно передать никаким пересказом. Читатели, надеюсь, оценят прекрасный русский язык, которым написаны письма, язык старших современников Пушкина и Грибоедова, сумеют отдать должное яркой индивидуальности человеческой талантливости, классу мышления этих людей, уровню их остроумия. Чем заполнена переписка военных людей? Служебными новостями, новостями о друзьях и знакомых всех категорий, сообщениями о себе и мнениями об окружающей действительности. И постепенно из писем вырастает Эпоха — с проблемами, которые время разжаловало в пустяки, и мелочами, произведенными в проблемы, с радостной самоуверенностью незнания и тревогой вещих предчувствий.
Из послужных списков
Меня хвалили цари, любили воины, друзья мне удивлялись, ненавистники меня поносили… Я бывал при дворе, но не придворным.
Жизнь каждого человека, как известно, стоит романа. Поэтому нелепо претендовать на то, чтобы в нескольких строках сколь-нибудь полно охарактеризовать людей, заслуживающих целой библиотеки. Мы и не претендуем, однако полагаем необходимым в самых общих чертах обрисовать их жизненный путь.
Михаил Семенович Воронцов (1782–1856), граф, с 1845 г. — светлейший князь, фельдмаршал.
Судьба благоволила к нему при жизни больше, чем к другим, с внешней стороны, конечно, и он как будто расплачивается после смерти за это. Главную роль в этом, разумеется, сыграли его злосчастные отношения с Пушкиным. Однако достаточно беглого взгляда на жизненный путь М. С. Воронцова, чтобы убедиться в том, что он не «умещается» в хлесткую эпиграмму, по которой он преимущественно и известен.
По рождению Михаил Семенович принадлежал к элите русского дворянства. Канцлер империи в 1802–1804 гг. А. Р. Воронцов был его родным дядей, знаменитая княгиня Е. Р. Дашкова — родной теткой. Его отец — граф Семен Романович — одна из виднейших фигур русской истории конца XVIII — начала XIX в. В течение многих лет был послом России в Англии и снискал дружное уважение всей Европы. Михаил Семенович получил образование в Англии — и образование блестящее. Вообще англофильство было семейной чертой Воронцовых (отсюда — «полумилорд»).
Военную службу он начал в 1803 г. на Кавказе. Быстро заслужил Георгия и Владимира 4-ой степени за храбрость и распорядительность. Дебют его как офицера весьма показателен. Подобно другим отпрыскам знаменитых фамилий, Воронцов уже в 18 лет был камергером, т. е. имел чин IV класса по Табели о рангах. В таких случаях юные вельможи, переходя в военную службу, нередко становились сразу же генерал-майорами, а камер-юнкеры — полковниками. Так начинал службу, например, И. В. Васильчиков. Однако Воронцов не пожелал воспользоваться этой привилегией (отмена ее Сперанским в 1809 г. была одной из важных причин ненависти к нему сановного Петербурга). При содействии дяди-канцлера двадцатилетний камергер отправился «по протекции» воевать на Кавказ в чине поручика. В 1805–1807 гг. он участвовал в кампаниях против Франции, в 1806 г. стал полковником. В 1809–1811 гг. во главе Нарвского полка Воронцов воевал против турок. Характерно, что именно под его командованием Нарвский полк получил Георгиевские знамена. В Молдавии Михаил Семенович стал генерал-майором.
1
Сборник Императорского Русского Исторического Общества (далее: РИО), т. 73, 78. СПб., 1890,1892; Архив князя Воронцова (далее: АКБ) М, 1891.