Сигареты в руках, чай на столе - эта схема проста,
И больше нет ничего, всё находится в нас.
На сцену уже вносили микрофоны. А на большом экране люди размахивали в такт флагами и плакатами. Это были реальные люди. Не люди из новостей или передач. Это были люди, которые пришли сегодня сюда. И их было много - экран не вмещал всех.
Один плакат особенно бросался в глаза. Маленький белый лист бумаги, на котором большими чёрными буквами - "МЫ ХОТИМ ПЕРЕМЕН".
Словно повторяя припев песни.
Во весь экран.
"МЫ ХОТИМ ПЕРЕМЕН".
Плакат тоже качался под музыку. Наверное, тот, кто принёс его, подпевал.
Телефон Данилы зазвонил. Мама. Он сбросил звонок. Убрал телефон. Потом забеспокоился. Достал телефон и написал короткое сообщение.
"На лекции. Перезвоню".
Но мама звонит. А Данил скидывает и пишет смс.
"Я ещё в магаз. заеду в центр".
Он не знал пока, чем это всё кончится и когда.
Музыка резко оборвалась и на сцену вышел молодой парень.
Ему зааплодировали. Громко, но не долго. Скорее, для вида.
Все как будто ждали чего-то. Чего-то другого.
Данил не мог разглядеть его на сцене - было далеко. Но хорошо видел на экране.
Джинсы, клетчатая рубашка, куртка.
- А кто это? - спросил Данил.
- Да ты что! - Дима удивился, - его все знают.
- Здравствуйте, друзья, - начал он.
И все опять зааплодировали.
- Знали бы вы, как я рад вас всех видеть.
Люди зааплодировали сильнее.
- Уже несколько лет прошло с тех пор, как мы первый раз вышли на акцию протеста. Это был тяжёлый путь. И он не закончен. У нас с вами есть только два выхода - мы можем собрать чемоданы, сесть на самолёты, на поезда и оставить страну. Но есть и другой. Остаться, гнуть свою линию и продолжать сопротивляться. Да, сопротивляться опасно. Тех, кто сопротивляется в России, убивают, тех, кто сопротивляется в России, сажают в тюрьмы, тех, кто сопротивляются в России - бьют. Но нет сегодня ничего важнее, чем сопротивление. Каждый из нас - это то, как он сопротивляется. Мы уедем из России? Мы оставим нашу страну проходимцам? Это наша страна. Это наш город. И мы будем биться за свою страну, мы будем участвовать в выборах, мы будем выходить на акции протеста, мы будем рассказывать людям правду.
Он отчеканивал слова, и они невольно врезались в память.
Данил стоял как заворожённый.
- Друзья! - продолжал парень. - Нам предстоит долгий путь, но я уверен, что мы пройдём этот путь до конца. Это наш гражданский долг. И Россия будет той страной, которой можно гордиться. Безопасной для своих граждан. Не сегодня - завтра - это произойдёт. Потому что эта власть обречена. Будущее принадлежит нам.
Все стояли молча. Только где-то далеко - наверное, около самой сцены раздавались отдельные крики и возгласы.
- Сколько можно говорить, - сказал мужик рядом с Данилой, - Дело давай!
Данил посмотрел на него. Немолодой, одет в чёрное короткое пальто. Ключи от машины торчат из кармана джинсов.
"Что он забыл здесь?" - подумал Данил.
- Говорят и говорят. Дело, дело давай! - крикнул мужик сцене.
- Правильно, - сказали рядом с ним, - уже сколько лет ходим. Состаримся скоро.
Все стали ещё мрачнее - казалось, они ждут совсем другого.
Начался дождь, но люди продолжали стоять. Кто-то раскрыл зонт, но он мешал - и его закрыли.
Прошло часа три.
Но никто не уходил. И не думал уходить.
На сцену выходили разные люди. Данил никого не знал. Но они все говорили и думали одно и тоже.
"Судьи служат не праву, а власти, которая не хочет избираться по закону".
"Нам пятнадцать лет рассказывают сказки о том, как мы скоро здорово заживем. Вы всё ещё верите?"
"Правильно проводить митинги в Марьино, правильно проводить митинги в центре, правильно делать хоть что-то".
"Люди пришли сюда, чтобы показать, что они есть, чтобы сказать власти, что они устали это терпеть".
"Россия не должна жить в страхе и злобе. Россия будет хорошей, вот наш лозунг!"
"Россия будет свободной!"
"МЫ ХОТИМ ПЕРЕМЕН" - мелькало перед глазами Данилы.
Потом опять вышел парень в клетчатой рубашке.
- Спасибо огромное, что пришли. Я знаю, здесь было много шуток на тему того, что мы приехали в Марьино. Да, это так. Но не сомневайтесь. Мы приедем и к вам. Мы придём на запад Москвы. Мы придём на Восток Москвы. Мы придём в центр Москвы. Мы придём куда надо. Эта власть не навсегда. Товарищ! Верь! Взойдёт она! Звезда пленительного счастья! Россия вспрянет ото сна! И на обломках самовластья! Напишут! Наши! Имена!
Данил узнал Пушкина.
И ему вдруг показалось, что они стоят на той самой площади - 25 декабря 1825 года. И вот-вот должен выйти царь.
Но никто не вышел.
Данил смотрел на экран - огромная толпа никуда не расходилась. Люди угрюмо смотрели прямо перед собой, как животные в загоне, намереваясь либо ждать, когда откроются ворота, либо снести их.
Данил отошёл в сторону, насколько это было возможно. А люди, всё также молча, продолжали стоять и смотреть на пустую сцену и на экран над ней.
Наверное, нужно было расходиться.
Но вдруг кто-то крикнул:
- Россия будет свободной!
Этот крик прозвучал так странно и страшно над тишиной огромной толпы, что все поневоле вздрогнули и посмотрели друг на друга.
Разные люди. Взрослые. Хорошо одетые. Живущие в квартирах. Приехавшие на машинах. С семьями и работой. С деньгами.
Они все смотрели друг на друга. А Данил - на них.
Потом крикнул кто-то ещё.
- Россия будет свободной!
Потом ещё.
Потом ещё и ещё.
И вдруг вся толпа закричала в один голос, в один момент.
- Россия будет свободной! Россия будет свободной!
Застучали в ладоши - три раза под каждое слово - Россия! Будет! Свободной!
Одно слово - один хлопок. Россия.
Будет.
Свободной.
И вся толпа - за одним этим выкриком - повторяла как эхо в горах.
- Россия будет свободной.
И Данил стал повторять за ними. Сначала тихо. Потом громче и громче. И, наконец, заглушая собственный голос.
Толпа развернулась, как по неслышному приказу, и пошла к полицейскому заграждению, скандируя.
Данил пошёл вместе с ней.
- Началось! - крикнул радостно Дима.
"Началось", - подумал Данил.
Его сердце сильно билось. И от того, что пошло хоть какое-то действие. И от того, что он был частью этого действия. И от музыки, и от людей, и от слов, которые теперь постоянно звучали в его голове. От всего.
Он шёл и кричал, пока не упёрся в полицейский кордон. Дальше - улица. Дальше идти так - с криками и плакатами - нельзя. Он резко остановился и в упор посмотрел на людей в чёрной форме.
Полицейские ничего не говорили. Они тупо и устало смотрели на происходящее. Казалось, им глубоко плевать на всё, они будут действовать в зависимости от приказов, но самим им хочется оказаться по ту сторону митинга, где ничего этого нет.
Но что там - по другую сторону митинга - Данил разглядеть не мог. Дома, свет в окнах, машины ездят, люди ходят, собаки лают.
Он обернулся назад - толпа всё ещё шла и скандировала - "Россия будет свободной".
"Но Россия, - думал Данил, - это там или здесь?"
Он посмотрел на полицейских, которые уже стали напряжённо, но привычно, без суеты, вставать теснее по периметру заграждения, образовывая чёрный квадрат, развернулся и пошёл в сторону толпы.
А прямо над ними летал вертолёт.
. . .
- Как в институте? - мама ещё не спала, когда Данил наконец-то добрался до дома.
- Нормально. - Он часто врал и уже сам себе верил. - Долго что-то шло. Потом ещё в магазин поехал. Короче, долго.