— Чего ж вы ушли-то от него, раз он такой хороший?
— Да ну! — носик сморщился так резко, что украшавшие его колечки звякнули. — Не, сперва-то, ясный пень, радовалась, вот, думаю, счастье привалило: и дом у мужика собственный, и не пьет, и вообще. А после… вот хоть в петлю, веришь?
— От счастья, что ли? — съехидничала Арина.
— Да на кой сдалось такое счастье, когда все по правилам? Ни минутки вздохнуть. На рынке стоять тоже, конечно, не курорт, но хоть все понятно: пришла, товар выложила, день отстояла, выручку сдала — и пошла на все четыре стороны. Хоть в кино, хоть куда, ночевать хоть вовсе не приходи, никто никому слова не скажет. Квартиру мы с девочками вскладчину снимаем, тут недалеко и недорого совсем выходит. А если кому надо место… ну вы понимаете?.. у нас расписание, мы договорились: по два вечера в неделю у каждой, а один день общий, чтоб не обидно. Так что если надо — пожалуйста. Хоть каждый раз нового зови, хоть постоянного заводи.
Арине стало смешно и почему-то неловко — так обстоятельно Лера докладывала о подробностях своей жизни, не самой, если вдуматься, легкой. А она ничего, не жалуется. Да и откуда возьмутся жалобы, если в недолгой этой жизни, как говорится, «ничего слаще морковки» не встречалось. И возможность ночевать под собственной крышей, куда вдобавок можно «кого угодно» привести, кажется феерической свободой.
— И часто вы кого-то приводите?
— Да не, — Лера опять отмахнулась. — Это мы просто договорились, а вообще-то за день так умотаешься, что только бы поспать уже. Даже в кино неохота. В клубы несколько раз ходила с Галькой из соседнего ларька, только не понравилось: шум, грохот, все скачут как бешеные, подходят, на танцпол тащат, а какой танцпол, когда до этого и так целый день на ногах?
— Тогда я тем более не понимаю, зачем вам было от Кащеева уходить?
Девушка с минуту подумала:
— Ну, первое дело, он работать не позволял — сиди дома, вари обед, наводи чистоту. Вроде и хорошо — в тепле и все такое. Только выматываешься хуже, чем на рынке. Потому что все время думаешь: так ли все сделала, не забыла ли чего. Если непорядок какой, он ведь… у-у-у… — она покрутила головой.
— Что, бил? — участливо подсказала Арина.
— Да нет, что вы. Бить не-пе-да-го-гич-но, — по слогам выговорила Лера. — Он же из меня человека делал. Воспитывал типа.
— Воспитывал? Типа нотации читал? — Арина невольно приноровилась к Лериной манере выражаться.
— По мелочам если — нотации, а так угол ставил.
— В угол? — переспросила, не веря, Арина и вдруг уточнила, сама не понимая, откуда, из каких книжек по психологии сексуальный перверсий это уточнение прыгнуло на язык. — Нагишом?
— Чего это нагишом? — фыркнула Лера. — В одежде. Но в угол! Ну как детей ставят, только не носом в стену, а наоборот. Вроде как я совсем недоразвитая. Стой, говорит, и думай над своим поведением. Стоишь, стоишь, в глазах уже мушки, колени подгибаются, а к стенке нельзя прислоняться — сразу велит еще два часа стоять.
— И часто он вас так вот — в угол ставил?
— Сперва каждый день, потому что я ж правда все не так делала. То полы плохо отмыты, то картошка недосолена, то ведро мусорное открыто… Ну вот варю я типа борщ, картошку чищу, морковку, лук. Они же не одновременно, да? И как чего почистишь, надо сразу крышку. А после этого руки с мылом и тогда уже резать, а потом морковку чистить, и опять. Но можно ведь крышку и открытой оставить, все равно же ее через пять минут открывать придется, правда?
— Логично.
— Да ну, логично! Сразу плюется, что я свинья, что рядом еда и помои, что… Он же грязи вообще не терпит, глаза останавливаются, как будто не в себе… а! — она опять махнула черно-оранжевыми ногтями.
— И сразу в угол? — догадалась Арина. — Или что?
— Прям! — Лера усмехнулась, помолчала, как будто прикидывая, стоит ли делиться подробностями. — Ведро на голову…
— Как — на голову? — опешила Арина.
— Ну вот так, — девушка показала. — Потом скривится весь, сплюнет и стоит глядит, пока все не уберу до крошечки. А уж после в ванную тащит. За шкирку, как кутенка нагадившего. И сам из душа поливает, душ на вытянутой руке держит, а сам подальше встанет, типа брезгует. Ну а если не мусор, а чего посерьезнее, тогда в подвал.
— В подвал? Зачем?
— Да тоже… подумать о своем поведении. Ну типа люди ж себя так не ведут, так что к ошейнику пристегнет и сиди там. Типа собачка провинившаяся. Или хрюшка в свинарнике.