Зинур был одним из тех, кто участвовал в Первой экспедиции на Планету. Ему повезло, еще бы - первая экспедиция на первую вне Солнечной системы планету! Да что там, всему экипажу повезло. Во избежание разочарований психологи настроили их скептически: вряд ли следует ожидать каких-нибудь потрясающих открытий от первого знакомства с Большим Космосом, даже по теории вероятностей это невозможно. А они открыли планету, сплошь покрытую океаном, и сфотографировали косяки рыбок в нем. Они обнаружили единственный на планете островок, пригодный для базы, благодаря чему в короткий срок была организована вторая экспедиция. И они предложили назвать эту первую чужую планету просто Планетой, океан - просто Океаном, а остров - просто Островом, и это всем показалосьразумно и красиво. И вот Зинур - участник Второй экспедиции, а лавры все еще не опали с его головы. Немудрено, что ему прощается многое из того, чего не простили бы никому другому. Подтрунивание над уважаемыми людьми. Эксперименты с действующей техникой. И даже нескрываемое ухаживание за Светланой, одной из трех в экспедиции женщин.
Говорят, из-за него Светочка имела пренеприятный разговор с шефом. Говорят даже, шеф пригрозил домашним арестом, если она "не пресечет". Будто бы шеф сказал ей: "К сожалению, в составе экипажа не предусмотрена акушерка".- А Светлана будто бы ответила: - "Если со мной случится такое несчастье, из вас выйдет отличная повивальнай бабка - судя по вашей склонности к сплетням".- И давай напропалую кокетничать с шефом, так что он, говорят, белого света невзвидел. Какой уж тут домашний арест!
Зато дело Светлана знала - дай бог всякому. И если была по-настоящему влюблена, то, конечно, не в Зинура, а в Океан. Только под водой, на "Сирене", чувствовала она себя в своей стихии. База - космический корабль на Острове - была для нее чем-то вроде дома отдыха, где она скучала без настоящей работы, бесилась сама и бесила других.
Шефа, например. Или, иногда, Бурьянова, хотя он и виду не подавал. И все-таки Бурьянову не нравилось ее отношение к Зинуру. Подумаешь, участник Первой экспедиции! Просто повезло...
А теперь, кажется, повезло им всем. И если эта пирамида - действительно пирамида, а не причудливая подводная скала и не оптический обман, будет совсем здорово. Тогда премудрые рассуждения ученых на Земле о том, что разумная жизнь во Вселенной - редкость, полетят в преисподнюю, потому что теорию вероятностей, на которую они так любят ссылаться, им не обойти, а пирамида, найденная на первой же планете, опрокинет все их вероятностные расчеты. Хочешь не хочешь - создание разумных существ!
В каюте стало темно - "Сирена" вошла в тень пирамиды, заслонявшей теперь весь горизонт.
- Братцы,- сказал Зинур совсем другим, несвойственным ему тоном.- А вы не подумали? Когда-то здесь был материк.
Ему никто не ответил. Эго было очевидно, и это, и многое другое, о чем пока не хотелось рассуждать вслух.
- Бурьянчик, уж ты не сердись,- послышался голос Светланы и какое-то шуршание, наверное, она натягивала комбинезон.- Как хочешь, а я должна выскочить.
- Насколько я знаю, Светочка, ты океанолог. А тут что-то вроде пирамиды. Так что выскочить придется мне.
Она вздохнула, смолчала. И вдруг влетела в каюту, одетая по-пляжному, разгоряченная, стремительная - и бросилась ему на шею.
- Ну, Бурьянчик, миленький, ну что тебе стоит? Всего на минутку...
От нее пахло раскаленным песком, солнцем и морем. Полузабытые, кружащие голову запахи Земли... "Значит, не надевала комбинезон, а снимала,догадался Бурьянов.Значит, специально для агитации. Нашла дурака!"
- Ладно, Бурьянчик? Ты же добренький, ты умненький, ты хорошенький. Ладно?
- Ты же знаешь, девятый пункт инструкции строго-настрого...
-- Ну, хочешь, поцелую?
- Поцеловать, конечно, можешь, но...
Она поцеловала его. Зинур у себя в рубке невозмутимо насвистывал, словно и не слышал ничего. Бурьянов представил его кислую физиономию - и смягчился.
- Ладно, идем вместе. Только комбинезон надеть не забудь.
Удивительно, ее спина и ноги были такими загорелыми, будто она сейчас с пляжа. Будто и не прошло трех лет со дня, когда они покинули Землю.
"Вот она, моя счастливая звезда!-думал Бурьянов, торопливо влезая в скафандр для подводных прогулок.- Это же надо, вся жизнь - такая нелепость, что нарочно не придумаешь, сплошное торжество случайного и посрамление вероятного, а каков итог! Спасибо старику Куцеву, если бы не он..."
Когда набирали экипаж для Второй экспедиции на Планету, Бурьянова включили в список кандидатов. Талантливый математик и физик-теоретик, человек сравнительно молодой, здоровяк, спортсмен - как говорится, по всем статьям. Сначала Петр Петрович обрадовался, даже возгордился, о такой работе можно было только мечтать. Но чем ближе к старту, тем больше начал призадумываться, а войдя в кабинет академика Куцева, которому принадлежало последнее слово, сказал прямо:
- Позвольте поблагодарить за доверие, но... принять участие в экспедиции я не смогу. Старик Куцев опешил.
- Это почему же?
- Не хочу, чтоб из-за меня экспедиция попала в какую-нибудь скверную историю. Надо мной тяготеет рок.
- Рог? - не понял Куцев.- Какой рог?
И Бурьянов поведал грустную историю своей жизни.
- Начать с того, что я - это вовсе не я, не Бурьянов. Кто? А черт его знает кто, во всяком случае, не я. Лет до десяти я был уверен, что я - это я. Но уже тогда заметил, что мать посматривает на меня как-то изучающе, с тревогой, а отец - и вовсе как на пустое место. Дело в том, что в родильном доме меня подменили.
...Когда мать впервые принесла его домой и развернула, чтобы перепеленать, она тихонько вскрикнула и упала без чувств. Отец перепугался: в чем дело?
- Знаешь, Петя... страшно сказать,- едва оправившись от шока, прошептала мать,- это не наш Петенька. Это чужой.
- То есть как - чужой?!
- Точно. Теперь я абсолютно уверена. У нашего вот здесь, на ручке, было родимое пятно, я еще подумала, некрасиво, на самом видном месте...- И она разрыдалась.
Наскоро запеленав чужого ребенка, они помчались обратно в родильный дом, но га, другая женщина, которой достался настоящий Бурьянов, уже выписалась и куда-то уехала, найти ее так и не удалось.