- А ведь я, признаться, сомневался в вас,- сказал КуДа вы же интереснейший человек! Давайте расcуждать философски. Допустим, вас не подменили бы при рождении- и были бы вы сейчас не математиком, а, скажем, парикмахером, потому что способности, несомненно, являются следствием счастливого и во многом случайного совпадения генетических признаков родителей. А разве можно променять науку на брадобрейство! Далее: любой дру|гой на вашем месте не переварил бы эти девяносто семь .кнопок, а вы переварили. Еще пример: судьба очень мудро распорядилась теми тремя институтами, куда вы поступали, чтобы вы стали не химиком, не журналистом, не востоковедом, а именно тем, кто вы есть. И она просто чудом, какими-то сверхизобретательными ухищрениями избавила вас от семьи, которая, согласитесь, нередко становится погибелью для молодого ученого. Только подумайте, как бы вы совмещали интегралы с пеленками! Случай спас вас от нелепейшего самоубийства и сохранил для науки. А легко ли было судьбе организовать именно в эту секунду точно у вас под балконом грузовик с ватой? Она, судьба, шла на любые жертвы ради вас. Она даже не поскупилась на землетрясение, лишь бы вам пришлось защищать вторую диссертацию, которая сделала вас настоящим большим ученым, а благодаря скандальной огласке еще и широко известным. Да, да, известным и своеобразным ученым! Таким образом, батенька мой, судьба к вам чрезвычайно благосклонна, вы удачливейший из людей, баловень судьбы, А вы говорите - "рок". Да это не рок, дорогой мой Петр Петрович, это ваша счастливая доля! И я буду категорически настаивать на вашем участии в экспедиции. Я не суеверен, но верую в удачу. И надеюсь, вы принесете удачу экспедиции.
Так старик Куцев уговорил его лететь на Планету, а вот разубедить - ни в чем не разубедил. Петр Петрович Бурьянов, доктор физико-математических наук, тридцати двух лет от роду, русский, по паспорту женатый, а фактически холостой, по-прежнему носил на плечах свою тяжкую ношу и не мог от нее избавиться. Ему казалось, жизнь его движется так, словно самое главное, определяющее ее событие где-то впереди, а все остальное, что уже произошло с ним, только следствия, которые судьба заранее расставила на его пути. Но как истинный материалист Петр Петрович понимал, что так только кажется.
И вот - пирамида. Если это не мираж и не скала, а настоящая пирамида, чем черт не шутит, он, наверное, и в самом деле поверит в свою счастливую долю.
Петр Петрович разволновался, руки плохо слушались его, но он все-таки справился со скафандром.
* * *
"Сирена" остановилась у подножия пирамиды. Теперь можно было убедиться, что эта уходящая вверх громадина по крайней мере в несколько раз больше знаменитой пирамиды Хеопса. Бурьянов лроверил систему дыхания, поправил греблой винт за спиной. У крышки люка нетерпеливо переминалась Светлана, похожая в своем серебристом скафандре на располневшую русалку.
- Даю выход,- появился в шлемофоне голос Зинура.
- Давай, давай,- сказала Светлана.- А то Бурьянчик без конца будет возиться со скафандром. Неуклюжий, как тюлень. Пока, Зинур! Не скучай!
В тамбур хлынула вода, и они выплыли в Океан. Гигантской горой громоздилась рядом пирамида, ни направо, ни налево, ни вверх не видно было ей конца. Они приблизились к этой ааклоннай стене и Бурьянов первым коснулся ее рукой. Темный, чуть ослизлый камень оказался грубым, если и обработанным, то едва-едва; впрочем, это равно успешно могла сделать и человеческая рука, и природа. Швов нигде не было.
- Фьюить!-присвистнула Светлана.-Никакой кладки. Это просто гора, Бурьянчик. Обычная гора.
Он промолчал, боясь даже перед собой сознаться в поражении, поплыл по стене вверх - и наткнулся шлемом на каменный выступ. Внизу скудно отсвечивал скафандр Светланы, она казалась маленькой, как с высоты пятого этажа. Едва он открыл рот, она удивленно объявила: - Бурьянчик, я стою на каком-то уступе. Что это, неужто кладка?
- Здесь тоже шов,- ответил он.- Но не может быть, чтобы разумное существо строило из таких "кирпичиков".
Ничего себе "кирпичики", с пятиэтажный дом! А если это всего-навсего природные трещины?
Он поднялся еще немного и обнаружил правильной формы круглую дыру в камне. В нее свободно входила рука в перчатке. И внутри, и вокруг отверстия отчетливо выделялись желтоватые наплывы ржавчины Такие дыры в камне делают только для крюка, больше ни для чего. На том же уровне по обе стороны от Бурьянова виднелись еще два ржавых пятна. И тут его осенило:
- Это вовсе не затонувший материк, уверяю тебя. Это материк еще не всплывший. Построить этакую громадину из таких "кирпичиков" на суше невозможно, их не свернет с места ни одна сухопутная цивилизация. А вот под водой...
- Чем черт не шутит Впрочем, завтра сюда примчится археолог, пусть разбирается.
Считая "кирпичики", они поплыли на север вдоль стены и минут через десять достигли ее конца. Зарево, которое привлекло их, стало сильнее. На его фоне стена пирамиды выглядела совсем черной. Завернув за выступ, они разом остановились. То место, откуда исходило свечение, оказалось... городом.
Причудливые дворцы и башенки, арки и купола, портики и акведуки, как бы размазанные толщей воды, медленно, величественно плыли в мареве невидимых течений, и йад ними так же медленно колебалось сплошное мерцающее зарево. Но что-то странное, непривычное, мешающее глазу чувствовалось в этом, отдаленном пейзаже. "Вот, начинаются фокусы,- подумал Бурьянов.- Со мной всегда так".
В следующий момент они глянули друг на друга, шлемы их мягко стукнулись, и, не говоря ни слова, Бурьянов и Светлана ринулись вперед.
Все дальнейшее было как сон. Бурьянов ни за что не поверил бы своим глазам, если бы время от времени не оглядывался на Светлану, не слышал в шлемофоне ее прерывистого дыхания и возгласов удивления.
Это был ни на что не похожий город, ни на что не похожий мир. Он был... перевернут. И накрыт сверху, то есть не сверху, а снизу, то есть для них, посторонних наблюдателей, сверху, а для жителей города снизу чем-то вроде толстого прозрачного стекла. Но этого чего-то вроде бы и не существовало, потому что его невозможно было пощупать, шлем о него не стукался, и ноги не ощущали, однако проникнуть сквозь прозрачный потолок, вернее, пол опрокинутого города никак не удавалось. Там, под этой "основой", как про себя назвал ее Бурьянов, не было воды. А впрочем, неизвестно, что там было. Все здания стояли на "основе", и двери зданий находились наверху, а вглубь уходили этажи, еще ниже виднелись крыши и трубы, и дым из труб шел вниз. По "основе" катили задом наперед автомобили и бойко .пятились люди, похожие на земных, только очень уж хрупкие,- и все это в опрокинутом виде!