Он вопросительно поднял голову.
– Тебе нравится?
– Конечно, месье! – выпалила Мадлен искренне и решительно.
– Себастьян, – поправил он с усмешкой, на миг оторвавшись от ее губ. – Скоро мы станем любовниками, Миньон. С глазу на глаз зови меня по имени.
– Хорошо… – сдержанно отозвалась она и, помедлив, добавила: —…Себастьян.
Благодаря французскому акценту Мадлен его имя прозвучало необыкновенно возбуждающе.
– Повтори еще раз, – шепотом попросил он, не поднимая головы.
– Себастьян… – пробормотала Мадлен, радуясь ласке его губ. Когда он вновь поднял голову, она вопросительно начала: – Себастьян…
– Что, Миньон?
– Мне нравится целоваться с тобой.
– И мне тоже, девочка из монастыря, – подтвердил он.
Звуки, доносящиеся откуда-то снизу, отвлекли их, но Себастьян удержал Мадлен за талию, едва она попыталась встать.
– Никто не осмелится помешать нам, – заверил он.
Но заверения не убедили Мадлен, и она уклонилась от очередного поцелуя.
– Но разве они не догадаются, чем мы заняты? – прошептала она.
Уловив робость девушки, Себастьян решил не оставлять без внимания ее вопрос. Если кто-нибудь из слуг злорадно намекнет Мадлен, что ему известно о ее развлечениях с хозяином дома, это станет для нее жестоким ударом.
– Мои слуги не сплетничают. Они будут относиться к тебе с уважением, какое только возможно в твоем положении.
«В каком положении?» – хотелось спросить Мадлен, но она промолчала. Какое место отведено любовнице среди прислуги джентльмена?
Сколько женщин сидело на коленях Себастьяна до нее, наслаждаясь его искусными поцелуями и ласками? Неужели слуги уже привыкли к постоянной смене женщин в жизни их хозяина?
Понимая, какой оборот приняли мысли Мадлен, Себастьян взял ее за подбородок.
– Ты считаешь, что я способен намеренно причинить тебе боль?
Заглянув в глаза Себастьяна, Мадлен узрела в синих глубинах не только желание, но и поразительную откровенность. Она верила, что Себастьян попытается защитить ее, но не знала, справится ли он с этой задачей. Чего еще она могла ожидать? Любовнице не пристало капризничать.
– Я хочу быть с вами, ме… Себастьян, – если вы, конечно, не против.
– Об этом я мечтаю больше всего на свете, – искренне прошептал он и крепко поцеловал ее.
Удовлетворившись ответами Мадлен на его поцелуи, Себастьян поднял ее с колен и встал.
– Пойдем, милая. Мы удалимся туда, где сможем отгородиться от остального мира.
– Ты позволишь раздеть тебя? Или разденешься сама?
Мадлен повернулась к Себастьяну, стоя на пороге жарко натопленной спальни. До сих пор ей хватало смелости. Доверчиво подав Себастьяну руку, она вошла за ним в спальню и даже подождала, когда он повернет ключ в замке. Но предстоящее событие, заключенное в словах «ты позволишь раздеть тебя?», до смерти перепугало ее.
– Хочешь бренди? – мягко спросил Себастьян, успев обманчиво-беспечным взглядом уловить выражение на лице Мадлен. Внизу, в столовой, она не ощущала страха. Значит, следовало напомнить ей об этом.
Себастьян направился к столику со стоящим на нем хрустальным графином.
– Может, составишь мне компанию? Обычно я пью бренди перед сном. – Он увидел, как глаза Мадлен испуганно раскрылись, метнувшись в сторону кровати, и мысленно упрекнул себя. Мадлен явно не привыкла к подобному обращению. Ему не терпелось узнать, сколько мужчин у нее было, но в нынешних обстоятельствах вопрос оказался бы чудовищно бестактным. Впрочем, о многом Себастьян догадывался и без лишних расспросов. Скорее всего у Мадлен был единственный, но чрезмерно придирчивый любовник – по меркам Себастьяна, это было хуже, нежели девственность. И все-таки кто прислал ее? Элиотт? Тревор? Какой-нибудь заносчивый денди, который однажды проиграл Себастьяну в карты, о чем сам Себастьян давным-давно забыл?
Он плеснул немного бренди в бокал и предложил его Мадлен:
– Выпей, согреешься.
Мадлен покачала головой, но даже этот незначительный жест выдал ее испуг. Ее глаза казались огромными на застывшем лице, в их темных глубинах отражалось пляшущее в камине пламя. Мадлен сжала руки на груди, вцепившись в свое платье, словно в бесценную реликвию.
Боясь окончательно перепугать кухарку, Себастьян не решился приблизиться к ней. Взглянув на постель, он пришел к выводу, что ложиться пока рано, и присел в кресло у камина.
Он видел, как Мадлен обводит взглядом спальню: просторную комнату с украшенными лепниной стенами, росписью на потолке и камином из черного мрамора с белыми прожилками. Большую часть спальни занимала кровать с балдахином из дамасского шелка цвета потускневшего золота. Это грандиозное сооружение воздвигли более двух веков назад, в ожидании так и не состоявшегося приезда королевы-девственницы.[20] С тех пор в эту постель не попало ни единой девственницы – ни королевских, ни иных кровей. Себастьян подозревал, что Мадлен можно почти с полным правом назвать девственницей.
– Приятная комната, верно?
Мадлен попятилась, будто Себастьян бросился к ней. Но он не двинулся с места. Удобно расположившись в кресле, он ослабил шейный платок и вытянул длинные мускулистые ноги.
– Что вы сказали, месье?
Она вновь прибегла к церемонному обращению. Плохое предзнаменование.
Себастьян отставил нетронутый бокал и поманил ее к себе:
– Подойди сюда, Миньон.
Мадлен заставила себя сделать несколько шагов к камину, с трудом преодолевая грохот в ушах, подобный океанскому прибою. Со мной ничего не случится, убеждала она себя. Через это проходит почти каждая женщина. Ей вспомнилась Оделия и тетушки. Мадлен не могла заставить себя думать о матери – теперь, незадолго до ее собственного грехопадения, эти мысли казались кощунством.
Она остановилась в двух шагах от Себастьяна.
– Вы будете добры ко мне, ме… Себастьян?
Ее испуг тронул Себастьяна. Неужели он выглядит грубым мужланом? Или она считает, что у нее нет выбора?
– Я буду ласков, Миньон. Ты ни о чем не пожалеешь… если доверишься мне.
Он не приблизился к ней ни на дюйм, сдержав желание схватить ее за запястье. Вместо этого он протянул Мадлен повернутую ладонью вверх руку.
– Так ты доверишься мне?
Мадлен подала ему руку и подошла поближе. Себастьян бережно поставил ее перед собой, обнял за талию и посадил на колено.
Себастьяна переполнило чувство благодарности. Он положил голову Мадлен к себе на плечо и обнял девушку обеими руками, словно оберегая от ее опасений и своих желаний. Вместе с тем он понимал: долго так продолжаться не может. Он ощущал вес легонькой Мадлен, ее запах дразнил ноздри, в нем смешивались аромат лимона, исходящий от волос, и другой, более теплый запах тела. Себастьяну не терпелось осыпать кухарку ласками, но сначала требовалось завоевать ее доверие.
– Знаешь, что я делаю, когда остаюсь один в спальне? Когда невыносимая усталость мешает мне уснуть?
– Нет, – робко отозвалась она.
– Курю сигары. Ты никогда не пробовала курить, Миньон?
Она покачала головой, касаясь его плеча.
Себастьян опустил руку чуть ниже, положил ее на бедро Мадлен и прижал ее к своим чреслам.
– Не хочешь ли попробовать?
Мадлен резко вскинула голову.
– Попробовать сигару? – переспросила она, удивленно раскрыв темные глаза.
– Нет, пожалуй, не стоит. – Себастьян дружески усмехнулся. – Но бренди тебе может понравиться. – Он взял со столика бокал и поднес его к губам девушки.
Едва Мадлен успела сделать глоток, Себастьян убрал бокал и прижался к ее губам, не давая времени сглотнуть. Дразня ее губы языком, он чувствовал острый привкус бренди. Постепенно Мадлен расслабилась, отдаваясь его страстным и пылким поцелуям, подчиняясь опаляющему желанию.