– Так что у вас? – спросил я у Захария, выпустив дым.
– Не хочу как-то оскорбить или задеть вас, мастер Душной, – сразу предупредил он. – Но почему мы ещё не покинули город?
– А надо? – спросил я.
– Тут же эти чудовища… – вступил в разговор Аркадий. – При свете дня ведь можно уйти достаточно далеко, я знаю некоторых людей в Никомедии – они приютят нас, на первое время…
– Зачем уходить, когда можно остаться? – удивлённо вопросил я. – Здесь же так круто! Я уверен, что оборотней здесь не тысячи, поэтому есть шансы на то, что мы очистим город от фашистской заразы и будем владеть самыми лучшими дворцами!
Сделав затяжку, я мечтательно посмотрел в небо. В этот момент, сигарета чуть не выпала у меня изо рта. Сука…
– Красная луна… – прошептал я. – Твою мать…
Дети Адрастоса тоже посмотрели на небо и погрустнели.
Это значит, что все, кого убили и не доели оборотни, превратятся в неупокоенных. Завтра часть из них сможет встать, преодолев трупное окоченение, а некоторых этот период минует, так как они лежат мёртвыми достаточно долго.[8]
В общем-то, мы сегодня уже фактически лишились кучи трупов для подъёма. Раньше надо было чесаться.
И почему я не сказал чёрным гвардейцам тащить все приличные тела?
А потому что я, блядь, никогда не был в такой ситуации и, банально, не подумал об этом! По старой традиции, я приказал искать живых!
Правда, больше живых мы так и не нашли, что очень печально, но ожидаемо. Ублюдочные оборотни не стали бы так старательно щемиться ко мне домой, будь у них возможность порезвиться с кем-то ещё…
Надо кончать уёбков.
– Мы можем уйти завтра с утра? – спросил Аркадий.
– Нет, не можете, – ответил я ему. – С вами дети – я не прощу себе их гибели. Будьте спокойны, мы разберёмся с проблемой оборотней в ближайшие дни. Потом, когда город будет в полной безопасности, можете идти куда хотите. Кстати, как там Адрастос?
– Ваше зелье начинает действовать, но он сильно кашляет… – ответила жена Захария, кажется, Зиновия. – Он выкашливает кусочки какой-то… не знаю, господин… какие-то лоскуты… И ещё он постоянно хочет есть.
– Значит, всё проходит очень хорошо, – улыбнулся я. – Кормите его смело! У нас полно запасов, поэтому пусть старик отъедается – это его телу нужно что-то, за счёт чего оно сможет восстановить повреждения.
– Спасибо, господин, – поклонилась Зиновия.
Странно, конечно, слышать такие «русские» имена в такой экзотической среде. Фая есть, Зина есть, Анн вообще с запасом завезли, а сам я вообще Алексей! Единственное, исконно славянских имён не хватает. Всяких Ярославов и Мстиславов, Добрынь и Тихомиров, Всеволодов и Ярополков, Светозаров с Гостомыслами…
– Да не за что, – бросил я окурок в урну. – Ложитесь спать. Всё нормально будет.
Напрочь подбитых черногвардейцев разложили на столах в гостиной, а тех, кто подавал признаки нежизни, разложили на полу. Хм-м… Черногвардейцы… Где-то я это название уже слышал. Кажется, это что-то, связанное с гражданской войной в России и с Махно или кем-то вроде него…
Неважно.
Осмотр полностью выведенных из строя гвардейцев показал, что оборотни как-то усваивают уроки боя с бронированными сталью людьми, поэтому стараются не просто царапать металл почём зря, а бить по уязвимым местам. Троих восстановить никак нельзя, потому что им повредили позвоночник, получив доступ через шеи. Одному ещё можно помочь, что нетрудно сделать через восполнение вытекшего нигредо. Придётся найти пробитые сосуды и залатать их, но он легко отделался, так как мозг совсем не пострадал, ибо имел отдельное снабжение, как у меня, обычно, заведено.
Остальные… Остальные имели очень вариативные повреждения, ограниченные воображением оборотней.
Двое, например, напрочь лишены глаз, что сводит их боевой потенциал до нуля. А одному разорвали ноги, это, кстати, тот, который отползал. Восстановить реально, этим и займусь.
– Эй, Октавиан, срежь с него портки! – приказал я ближайшему черногвардейцу.
На улице тишина, а в доме слышны тихие шаги – это дети Адрастоса возвращаются на спальные места.
Переломов у потерпевшего нет, значит, дело, сугубо, в сухожилиях. И сухожилия его в полном ауте. А что если…
– Приволоките любого оборотня, у которого целы ноги, – приказал я.
В гостиную спустилась Эстрид.
– Помочь? – спросила она.
– Нет, я справлюсь, – ответил я. – Ложись спать.
8
О трупном окоченении – это один из признаков биологической смерти. Суть его в том, если коротко и предельно понятно, что кислород в мертвеца не поступает, а мышечные сокращения обеспечиваются за счёт синтеза АТФ (ты, уважаемый читатель, точно слышал об этой штуке на уроках биологии в школе), поэтому мёртвый организм не способен завершить цикл мышечного сокращения, то есть напрячься-то он напрягся, но расслабиться не может. Вот эта самая ситуёвина и называется трупным окоченением. Причём начинается процесс трупного окоченения где-то через 2–5 часов после наступления смерти, а охватывает всю мускулатуру мертвеца по истечении суток. Процесс этот постепенный, ещё и с типичной последовательностью – с головы до конечностей. Сохраняется это окоченение до 2–3 суток, а прекращает его не какой-то там божественный замысел или иная хитрая штучка-дрючка, а банальное разложение мышечных волокон в ходе автолиза (αὐτός – сам и λύσις – разложение). В общем-то, в предыдущих книгах было написано, что в этом мире некоторые мертвецы, упавшие за денёк до Красной луны, потом несколько суток лежат и едва дрыгаются – это и есть трупное окоченение, фиксирующее суставы и парализующее их немёртвые мышцы. В медицинской практике случаев, когда уже гниющий мертвец вдруг встаёт и куда-то идёт, зафиксировано не было, поэтому я могу лишь теоретически предположить, что, если уж некая магия преодолевает непреодолимые ограничения и, всё-таки, поднимает мертвеца, то и с преодолением последствий трупного окоченения у неё всё схвачено.