– Ну а теперь твой черед, Кати, выкладывай, что тебе удалось узнать, – удобно расположилась Марго на парковой скамейке.
Она сейчас напоминала большую породистую кошку, только что не мурлыкала от удовольствия. Похоже, все перипетии не оказывали на нее совершенно никакого влияния. Нервы у парижанки были по-настоящему железными. Ангелина устроилась рядом, она была напряжена, и внешнее спокойствие явно стоило ей усилий. Екатерина Дмитриевна села между ними и раскрыла специально захваченный ноутбук.
– Тогда по порядку, слушайте: во-первых, в исследованиях возможности жизни головы, отделенной от тела, ничего нового нет, – начала она. – Я только что нашла сведения об одном французском докторе, Жюльене Цезаре ле Галуа. Жил он в XVIII веке, и, сами понимаете, гильотина тогда без работы не стояла. Так вот, в своем научном труде он объяснял, что голова вполне может обойтись без тела, если ее снабжать всем необходимым. И ни о какой мистике он не упоминает. Все доказывается опытно-научным путем. Кстати, в Интернете же я нашла сведения о подготовке к пересадке головы в Италии. Есть даже добровольцы.
– Доноры головы, как я полагаю, – сморщилась Ангелина.
– Правильно полагаешь, доноры тела в данном случае, как ты сама догадываешься, не требуются. Зато парализованных, желающих получить новую жизнь, хватает.
– Мне это все не нравится, – заметила Марго.
– Мне тоже, но суть не в этом. То есть в опытах наших гавриков ничего экстраординарного не наблюдается. Единственное, что никто не говорит о создании киборгов, то есть подсоединении человеческого мозга к машине.
– Ты думаешь, именно этим занимается Филипп? – напряглась Марго. – Мне он показался искренне увлеченным этими оракулами и прочими средневековыми мистериями.
– Сложно сказать, зато я нашла упоминания о том, чем занимается Филипп, у Елены Блаватской в «Одушевленных статуях».
– У Блаватской? С каких это пор ты увлеклась Блаватской? – подняла брови Марго.
– С тех самых, когда вы мне поручили разобраться с, так скажем, теоретической частью нашего расследования.
– Интересно, и о чем же она пишет?
– О процессе создания оракулов-терафимов. Кстати, это объясняет и слова нашего полусумасшедшего Генриха о гибели младенцев.
– Кстати, при первой встрече Генрих совершенно не напоминал сумасшедшего, – заметила Ангелина, и Марго согласно кивнула головой.
– Хотите сказать, что крыша у него съехала именно здесь? – уточнила Екатерина.
– Влияние местного климата, – пожала плечами Марго.
– Не думаю, – покачала головой Екатерина, – от климата еще никто с ума не сходил.
– От местного крыша может не только съехать, а просто-напросто взорваться! – не желала отказываться от собственной гипотезы Марго.
– А мне кажется, что он чего-то до умопомрачения боится, поэтому и кажется психом, – подвела итог обсуждению Ангелина.
– Ладно, о Генрихе потом, вернемся к оракулам и Блаватской. Вот послушайте, о чем она пишет. Все по порядку читать не буду, сокращаю: «Владельцы таких терафимов убивали новорожденного младенца, отрезали его голову и клали ему под язык, посыпанный солью и политый маслом, небольшую золотую пластинку, на которой было выдавлено имя злого духа; затем, после подвешивания этой головы к стене своей комнаты, они зажигали перед ней лампы и, упав ниц на землю, беседовали с ней». И далее: «Ученый маркиз де Мирвиль полагает, что как раз такие экс-человеческие фетиши имел в виду Филострат: «Была голова Орфея, которая говорила с Киром. И голова Гоплосмия, жреца из храма Юпитера, которая, как рассказывает Аристотель, после своего отделения от тела раскрыла имя своего убийцы… и голова некоего Публия Капитануса, которая предсказала крупные несчастья, которые скоро обрушатся на римлян». Не надоело?
– Пока нет, – хором ответила благодарная аудитория.
– Тогда продолжаю. «Таким образом, есть смысл поверить, что содержащиеся в «Эдипе» отца Кирхера многочисленные изображения небольших фигур и голов людей с выступающими из-под их языков металлическими пластинками, которые полностью высовываются из их ртов, являются истинными и вполне правдоподобными терафимами». Тут пропущу, она рассказывает о греко-фригийских палладиумах, содержавших человеческие останки. Потом упоминаются все мистерии обожествления, оргии, жертвоприношения и магия, которые применялись по отношению к таким головам. И, наконец, на что намекал Генрих, когда говорил о головах младенцев: «Убивался ребенок, достаточно маленький для того, чтобы его невинная душа все еще оставалось единой с anima mundi (мировой душой), его голову бальзамировали, а его душа удерживалась в ней силами магии и колдовства. За этим следовал обычный процесс, золотая пластинка и так далее».