Подписывая почтовую декларацию, доктор Рузель в графе особые отметки вывел число «33». Этим шифром братья по разуму помечали свои тайные послания. Рядом профессор поставил две латинские литеры «С». Но на этот раз они означали вовсе не СС, Отряд Защиты, а «Санта Спиритус», Святой Дух, но профаны в штабной пересылке никогда не поймут этой игры в ледяные осколки смысла. О криптологических увлечениях Рузеля было известно спецам-шифровальщикам из Аненербе. По их просьбе главный специалист по чудесному составил для штаба ВМС Вермахта особый код. Этот ключ являлся абсолютно неприступным. Разработчики военных «Энигм», шифровальных машинок, скопировали эту систему. Позднее на его основе была составлена «Гидра» – секретная система кодирования радиосообщений на субмаринах адмирала Деница. Тонкая насмешка Рузеля над профанами из штаба ВМС таилась в том, что этот код был абсолютно ясен для братьев по разуму и хорошо известен еще со времен египетских пирамид. Тем не менее он был награжден почетным рыцарским крестом за особые заслуги перед Вермахтом, о которых вспоминал с легкой усмешкой.
В тот вечер он все делал основательно и точно, надеясь на блестящее будущее своих находок. Но волею случая единственному в Германии специалисту по чудесному не дано было узнать их дальнейшую судьбу: на следующий день, не проехав и десяти километров, сиреневый генеральский «опель» подорвался на мине. Рузель выпал из подбитой машины. Он успел разглядеть склонившиеся над ним небритые лица, сизый штык, нацеленный в сердце, и даже перевести жестокое напутствие чумазого окруженца: – Собаке – собачья смерть!
Глава 3
Поцелуй валькирии
Я нордический денди, влюбленный в свое отраженье.
20 апреля 1945 г. Берлин.
Многоцелевой бомбардировщик «Хейнкель-111» с двумя пассажирами на борту завершал облет тактических зон Берлина.
Гроссадмирал фон Дениц рассеянно смотрел в маленький закопченный иллюминатор. Губы Деница слегка шевелились. Со стороны можно было подумать, что адмирал считает ступенчатые рубежи обороны, вытянутые в извилистые линии. Нет, «Бог морей» наблюдал совсем иные картины: под крылом «Хейнкеля» покачивалось обнаженное дно океана, с величественными руинами, пустое и безжизненное после опустошительной волны. В разрывах пороховых туч мелькали скалы уцелевших домов и ущелья улиц, заваленные битым кирпичом. Черный и ржавый дым уже не оседал, он лохматым саваном стелился над останками строений.
Над каналом Ландвер самолет попал в плотную полосу задымления. Гроссадмирал положил на язык лимонный леденец. Его мутило в воздухе. «Бог морей» так и не смог освоить воздушной стихии и всегда неуверенно чувствовал себя во время перелетов. Должно быть поэтому он так любил подводные лодки, свои «волчьи стаи», рыщущие по северным морям и добивающие добычу с яростью амазонских пираний. Повадки этих рыб он хорошо узнал в Бразилии, откуда его субмарины уходили в Антарктиду.
Внизу одетая в бетонную чешую извивалась Шпрее, она подковой огибала Рейхстаг и надежно защищала правительственную часть города и подступы к рейхсканцелярии. Форсировать высокие бетонированные берега отважился бы только безумец. Но русские и есть те самые безумцы. Два дня назад они пошли на прорыв Зееловских высот. Доты укрепрайона были завалены трупами по самые амбразуры, танки буксовали в кровавом месиве, а после, разогнавшись, взлетали на несколько метров, и над адским котлом разносился бешеный нескончаемый клич, тайная мантра русских, приводящая их в боевое неистовство.
Фон Дениц был вызван к фюреру срочной телеграммой. Этими короткими, нервными воплями за подписью Гитлера были засыпаны штабы и командные пункты отступающих армий: «Почему Венк не наступает?», «Где Шернер?», «Нам нужен удар с моря!», «Немедленно наступать!!!», «Почему молчит 12-я армия?»
После прорыва на Зееловских высотах сразу две танковые лавины устремились к Берлину, но свой день рождения фюрер намеревался провести как обычно. Для гостей были приготовлены несколько самолетов и апартаменты в его альпийском дворце Бертенсгадене.
Несколько суток Берлин не получал продовольствия, из-за бомбежек не действовал городской водопровод, но ввиду грядущего банкета бомбовый отсек «Хейнкеля» был забит деликатесами, редкими для военного времени: коробками с настоящей вестфальской ветчиной, зальцбургскими колбасами и морскими языками. Как рождественский добряк рыцарь Клобус , адмирал вез ящик шоколада для женщин, отдельно был упакован новый патефон и мягкие игрушки. На полу побрякивали канистры с питьевой водой и ящик старинного рейнского вина из собственной коллекции Денница. Кроме того, адмирал вез стационарную систему для дыхания в случае задымления или прямого попадания в бункер авиационного фугаса. И в довершение подарочной оргии возле кресла Деница стоял объемистый фанерный ящик с сюрпризом.
В эту ночь на столицу Рейха обрушился тотальный бомбовый удар. Воистину зловещий подарок фюреру, точнее, прелюдия к финалу. Гитлер был неравнодушен к музыке и героической поэзии. «Я знаю, об этих днях когда-нибудь сложат поэму, равную „Энеиде“, – как всегда немного напыщенно говорил он. – Я вижу то, что навсегда сокрыто в пучинах времен, в крушениях прежних Атлантид. История повторяет свои уроки. Помните, как пала величавая аристократическая Троя, смятая ордами ахеян, этими посредственностями во главе с рогоносцем! Казалось, все погибло, но Эней воткнул Копье в новые берега! Туда, туда, к новым берегам! » – Гитлер забывался и начинал рассеянно насвистывать песенку из полюбившегося фильма, и его выпуклые глаза сомнамбулы уже не выражали ничего, кроме священного безумия . Адмирал Карл фон Дениц не был безумцем, но он был истинным солдатом, верным присяге. Он так и не смог уверовать в тайную доктрину фюрера, и кое-кто даже считал его туповатым солдафоном, околдованным волшебной дудочкой фюрера, превращающей людей в животных и обратно, но в окружении Адольфа не было более истового служаки и более яростного ненавистника евреев и коммунистов, чем фон Дениц.