— Именно поэтому я ограничиваю срок этих инвестиций шестью-восемью месяцами, — напомнил я. — Это не долгосрочная стратегия. Я просто использую текущий рыночный импульс для краткосрочного приумножения капитала.
Фергюсон задумчиво постучал карандашом по столу:
— А что насчет ликвидности? При таких высоких позициях в относительно неликвидных инструментах выход может оказаться проблематичным.
— Я предвижу это, — кивнул я. — Поэтому предлагаю заложить в стратегию поэтапный выход, начиная с марта следующего года. Сначала наиболее ликвидные позиции, затем остальные. Кроме того, я установлю фиксированные уровни для частичного закрытия позиций при достижении определенных ценовых порогов.
Я протянул Фергюсону еще один лист бумаги, где была расписана детальная стратегия выхода для каждого актива.
— Впечатляюще, — признал он, изучая мой план. — Вы действительно продумали все до мелочей.
— В агрессивных стратегиях дисциплина важнее всего, — заметил я. — Легко поддаться эмоциям и жадности, особенно когда позиции начинают генерировать значительную прибыль.
Фергюсон кивнул:
— Это верно. Большинство трейдеров именно так и проигрывают. Не имея четкого плана выхода или не придерживаясь его.
Он вздохнул и отложил карандаш:
— Хорошо, мистер Грей. Мы сделаем все, как вы просите. С использованием стандартного маржинального плеча один к десяти ваши сто тысяч долларов контролируют позицию примерно в миллион. Учитывая ваш успех с Consolidated Oil, я готов предоставить вам такой кредит.
Я достал из портфеля конверт с банкнотами:
— Вот обеспечение. Сто тысяч наличными. Как быстро вы сможете открыть позиции?
— Крупные позиции, особенно в RCA, потребуют поэтапного входа. Не хотелось бы создавать излишнее давление на рынок, чтобы не поднять цены против нас, — Фергюсон сделал пометки в своем блокноте. — Думаю, три-четыре дня на формирование полного портфеля.
— Вполне приемлемо, — согласился я. — Будет ли необходимость в дополнительных документах?
— Стандартный договор на маржинальное кредитование, плюс специальное соглашение о краткосрочном характере инвестиций, — он достал из ящика стола несколько форм. — Просто для формальности, чтобы обе стороны четко понимали временные рамки и условия.
Я быстро просмотрел документы и подписал их именем Роберта Грея.
— Вам не интересно, почему я так уверен в необходимости выйти из этих позиций к весне? — спросил я, передавая подписанные бумаги.
Фергюсон задумчиво посмотрел на меня:
— Признаться, этот вопрос возник. Большинство инвесторов сейчас считают, что рынок будет расти еще годы.
— Скажем так, я вижу определенные закономерности, — осторожно ответил я. — Кредитная экспансия не может продолжаться бесконечно. Признаки перегрева появляются все чаще. ФРС уже трижды поднимала ставку, пытаясь охладить спекулятивный пыл.
— Но разве это остановило рынок? — возразил Фергюсон. — Несмотря на повышение ставок, акции продолжают расти.
— Именно поэтому я и использую эту возможность сейчас, — сказал я. — Но к весне ситуация может измениться. Чем выше поднимется рынок на спекулятивных ожиданиях, тем болезненнее будет коррекция, когда реальность даст о себе знать.
Я не сказал ему, что уже через год Доу-Джонс потеряет более сорок процентов своей стоимости, а еще через два года почти девяносто. Такой прогноз в 1928 году звучал бы не просто пессимистично, а откровенно безумно.
— Что ж, надеюсь, ваше чутье вас не подводит, — Фергюсон убрал деньги в сейф. — Через несколько дней я предоставлю вам полный отчет о сформированных позициях.
Я поднялся и пожал его руку:
— Благодарю за сотрудничество, мистер Фергюсон. И еще один момент. Я бы предпочел, чтобы информация об этих инвестициях оставалась строго конфиденциальной.
— Разумеется, — кивнул он. — Мы гарантируем полную секретность для всех наших клиентов.
Покидая офис Фергюсона, я чувствовал особое удовлетворение. Только что я запустил еще один механизм обогащения. Самый агрессивный из всех. Инвестируя в самые переоцененные и спекулятивные активы конца 1920-х, я намеревался выжать максимум из последней фазы рыночного безумия.
Это своего рода финансовая алхимия. Превратить сто тысяч долларов в полмиллиона за шесть-восемь месяцев, используя знание будущего и рыночные механизмы эпохи.
Рискованно? Безусловно. Но с четким планом выхода до начала серьезного снижения риск был контролируемым.
Я взглянул на часы. Пора возвращаться домой, чтобы снова превратиться в Уильяма Стерлинга и успеть на встречу с Прескоттом.