Она внимательно наблюдала за моей реакцией. Я постарался сохранить нейтральное выражение лица, хотя внутри все переворачивалось. Это точно Continental Trust. И Элизабет шла по их следу.
— Интересно, — произнес я спокойно. — Но разве такие расследования не опасны? Если эти люди действительно замешаны в чем-то сомнительном…
Я не закончил фразу, и Элизабет понимающе кивнула.
— Да, определенный риск есть. Именно поэтому я собираю максимум информации, прежде чем делать какие-либо публичные заявления.
Она сделала глоток чая, затем неожиданно перевела разговор:
— Скажите, мистер Стерлинг… Уильям… вы когда-нибудь думали о мире за пределами Уолл-стрит? О том, как финансовые решения влияют на обычных людей?
Вопрос застал меня врасплох, и я почувствовал, что мы переходим от профессионального разговора к чему-то более личному.
— Постоянно, — ответил я, и это правда. В моей прежней жизни Алекса Фишера я редко думал о социальных последствиях своих финансовых операций. Но сейчас, зная о надвигающейся катастрофе, я не мог не думать о миллионах жизней, которые она затронет. — Особенно в последнее время.
Элизабет кивнула, словно мой ответ подтвердил что-то, что она уже знала.
— Я выросла в маленьком городке в Пенсильвании, — неожиданно сказала она. — Мой отец был учителем математики, мать работала в библиотеке. Когда мне исполнилось четырнадцать, банк, где хранились сбережения всего города, обанкротился из-за спекуляций его владельца. Люди потеряли все. Некоторые семьи распались из-за этого.
Ее взгляд на мгновение затуманился, когда она погрузилась в воспоминания.
— Именно тогда я решила стать журналисткой. Чтобы рассказывать о том, что происходит за кулисами финансового мира. Чтобы люди знали, кто и как играет с их деньгами и их жизнями.
В ее голосе звучала искренность. Я невольно поддался импульсу.
— Это благородная цель, — сказал я тихо. — Мир нуждается в таких журналистах, как вы.
Наши взгляды встретились, и на мгновение между нами возникло нечто большее, чем просто профессиональный интерес. Я почувствовал, как что-то сжимается в груди.
Странное чувство, которое я не испытывал очень давно. Возможно, никогда.
Потом Элизабет вернулась к чаю, но атмосфера между нами изменилась. Стала теплее, доверительнее.
— Знаете, — сказала она после паузы, — у меня есть некоторые материалы, которые могли бы вас заинтересовать. Не для публикации, конечно. Просто… как обмен информацией между заинтересованными сторонами.
Я понимал, что она делает первый шаг к сотрудничеству, и это важный момент. Союз с журналисткой ее калибра мог быть чрезвычайно полезным… и столь же опасным.
— С удовольствием ознакомлюсь, — ответил я. — И, возможно, смогу добавить некоторые детали из своих источников.
Я не уточнял, каких именно источников. Элизабет понимающе кивнула.
— Прекрасно. Возможно, мы могли бы встретиться в пятницу вечером? Я знаю небольшой джаз-клуб в Гринвич-Виллидж, где можно спокойно поговорить.
— «Синяя птица»? — предположил я.
— Вы знаете это место? — она приятно удивилась.
— Бывал пару раз. Хороший джаз, приглушенный свет, дискретные столики. Идеально для обмена информацией.
Элизабет улыбнулась, и в этой улыбке читалось больше, чем просто профессиональный интерес.
— Восемь часов вечера? — предложила она.
— Буду ждать, — ответил я, возвращая улыбку.
Мы допили напитки, обсуждая более нейтральные темы. Последние бродвейские постановки, новый роман Фицджеральда, архитектурные изменения в городе. Затем расплатились и вышли на солнечную Пятую авеню.
— Было приятно встретиться, мистер Стерлинг, — сказала Элизабет, протягивая руку для прощания.
— Взаимно, мисс Кларк, — ответил я, пожимая ее руку чуть дольше, чем требовали приличия.
Мы разошлись в разных направлениях, но я не мог не обернуться, чтобы посмотреть вслед ее удаляющейся фигуре. Элизабет двигалась с той особой грацией, которая приходит от уверенности в себе и своем месте в мире.
По пути в офис я анализировал нашу встречу. Насколько она была случайной? Что именно знает Элизабет о Continental Trust? И главное, могу ли я доверять ей?
С одной стороны, союз с талантливой журналисткой, уже идущей по следу Continental Trust, мог существенно ускорить мое расследование обстоятельств смерти отца Стерлинга. С другой, она слишком проницательна и могла заметить нестыковки в моей истории, необъяснимое знание будущего, странности в поведении.