Я встал и подошел к окну, глядя на толпу покупателей внизу:
— Все. Рынок может рухнуть. Люди могут потерять работу. Спрос может исчезнуть за несколько дней.
— Стерлинг, — голос Фуллертона стал жестче, — если вы не хотите участвовать в расширении, это ваше право. Но я не позволю страхам помешать величайшей возможности в моей карьере.
Я повернулся к нему:
— Джеймс, вы не понимаете. Я не просто советую осторожность. Я предупреждаю о катастрофе.
— Катастрофе? — он рассмеялся. — Посмотрите за окно! Это выглядит как катастрофа?
— Нет, это выглядит как последняя вечеринка на тонущем корабле.
Повисла тяжелая тишина. Фуллертон налил себе еще виски, на этот раз побольше:
— Хорошо, Стерлинг. Вы высказали мнение. Я его выслушал. Теперь выскажу свое. Мы открываем еще десять магазинов до конца года. Это мое окончательное решение.
Ах ты, глупец. Посмотрим, как далеко ты уйдешь без меня.
— Конечно, это ваше право, — я подошел к столу и положил на него папку с документами. — Но только я в этом участвовать не буду. По уже открытым магазинам я сохраняю долю как инвестор, но от участия в новых проектах отказываюсь.
Фуллертон побледнел:
— Вы не можете этого сделать! У нас контракт!
— Контракт предусматривает возможность отказа при кардинальных разногласиях по стратегии развития, — я указал на соответствующий пункт. — Уведомление за тридцать дней. Считайте это уведомлением.
— Стерлинг, подумайте! — он встал из-за стола. — Вы отказываетесь от миллионов!
— Я отказываюсь от участия в том, что может стать финансовой катастрофой для тысяч семей.
Фуллертон медленно опустился в кресло:ва
— Что, если вы ошибаетесь? Что, если экономика продолжит расти?
— Тогда вы разбогатеете без меня, а я буду выглядить глупцом, — я взял шляпу с вешалки. — Но если я прав, то через несколько месяцев вы поймете, что я оказал вам услугу.
— А если вы передумаете?
— Я не передумаю, — я направился к двери. — До свидания, Джеймс. Искренне желаю, чтобы я ошибался.
Выходя из магазина, я последний раз окинул взглядом торговый зал. Сотни людей продолжали делать покупки, подписывать кредитные договора, планировать светлое будущее. Звуки джаза и смех смешивались с звоном касс.
Через несколько недель большинство этих людей поймет, что светлое будущее оказалось миражом. А пока они танцевали на краю пропасти, не подозревая о приближающейся катастрофе.
В машине я закрыл глаза и откинулся на кожаное сиденье.
— Куда теперь, сэр? — почтительно спросил Мартинс.
Я помолчал, прежде чем ответить. Не очень хотелось ехать туда, куда я направлялся.
Глава 10
Танцы на краю пропасти
— Куда теперь, сэр? — почтительно спросил Мартинс.
Я взглянул на золотые часы Vacheron Constantin на запястье. Половина седьмого. Вечеринка в Нью-Йоркском яхт-клубе началась час назад, но среди брокеров Уолл-стрит появляться в самом начале считалось дурным тоном. Истинные джентльмены приходили к коктейльному часу.
— К яхт-клубу на Сорок четвертой, — ответил я с заметной неохотой. — Но сначала заедем за О’Мэлли.
Packard Twin Six мягко покачивался на рессорах, преодолевая неровности мостовой. За окнами проплывали витрины магазинов, освещенные яркими неоновыми вывесками. Прохожие спешили по вечерним делам, укутанные в пальто от осеннего холода.
Через двадцать минут мы подъехали к нашему особняку на Пятой авеню. Ирландец появился почти мгновенно, словно ждал у окна. В черном смокинге с белой бабочкой он выглядел джентльменом, хотя небольшая шишка под левой подмышкой выдавала плечевую кобуру.
— Добрый вечер, босс, — О’Мэлли устроился рядом со мной на заднем сиденье, поправляя белые манжеты. — Готовы к очередному спектаклю богачей?
— Вряд ли кто-то когда-либо готов к подобным зрелищам, — я достал серебряный портсигар с гравированными инициалами «У. С.» и предложил египетские сигареты. — Но мое положение обязывает присутствовать.
— Как говорил Йейтс, — О’Мэлли прикурил от золотой зажигалки Dunhill, — «церемония невинности утоплена». Хотя в данном случае скорее церемония благоразумия.
Нью-Йоркский яхт-клуб на углу Сорок четвертой улицы и Пятой авеню представлял собой величественное здание в стиле боз-ар, построенное на рубеже веков для нью-йоркской элиты. Фасад из белого известняка украшали барельефы с морскими мотивами, а над входом красовался герб клуба с якорем и развевающимися лентами.
У входа выстроились роскошные автомобили — Cadillac V-16, Pierce-Arrow, несколько Rolls-Royce Silver Ghost и даже редкий Duesenberg Model J ярко-синего цвета с хромированными деталями, сверкающими в свете уличных фонарей.