Я понял намек. Меня просили молчать.
— Разумеется, — ответил я. — Моя задача — управление капиталом клиентов, а не публичные прогнозы.
Встреча подходила к концу. Келлер и Миллс собирали бумаги, готовясь к отъезду.
— Еще один вопрос, — остановил их сенатор Кларк. — Если кризис действительно произойдет, готовы ли вы предоставить администрации консультационную помощь?
— Безусловно, — без колебаний ответил я. — Буду готов поделиться любой информацией, которая поможет смягчить последствия.
Миллс пожал мне руку на прощание.
— Надеемся, что ваши мрачные прогнозы не сбудутся. Но если сбудутся, мы знаем, к кому обратиться.
После их отъезда я остался наедине с сенатором Кларком. Он налил два стакана виски из графина на боковом столике.
— Ну что, Уильям, как думаете, поверили они вам?
— Частично, — я принял стакан, сделал глоток крепкого напитка. — Достаточно, чтобы передать информацию наверх. Но недостаточно, чтобы предпринять решительные действия.
— Политики не любят плохих новостей, — вздохнул сенатор. — Особенно за месяц до промежуточных выборов. Никто не хочет быть тем, кто «накликал беду».
— А что Гувер? — спросил я. — Есть ли возможность довести информацию до президента напрямую?
Кларк покачал головой.
— Герберт убежден в своей экономической теории. Он считает, что свободный рынок всегда найдет равновесие. Попытки государственного вмешательства, по его мнению, только усугубят проблемы.
Я допил виски, поставил стакан на столик.
— Тогда нам остается только готовиться к последствиям.
— Именно поэтому я хотел познакомить вас с людьми из администрации, — сенатор тоже опустошил свой стакан. — Когда кризис разразится, а судя по вашим словам, это вопрос недель, вам понадобятся связи в правительстве.
Мы распрощались у входа в клуб. Поздний октябрьский вечер был прохладным, листья на деревьях Мэдисон-авеню пожелтели и начинали опадать. Символично, как будто природа и экономика вместе готовились к долгой зиме.
По дороге домой я размышлял о встрече. Удалось ли донести всю серьезность ситуации? Вряд ли. Политики привыкли думать месяцами и годами, а у нас оставались считанные недели.
Но семена сомнений посеяны. Когда рынок начнет рушиться, они вспомнят мои предупреждения. И возможно, тогда будут готовы слушать более внимательно.
Дома меня ждал О’Мэлли с вечерними сводками и очередной порцией тревожных новостей из Европы. Лондонская биржа показывала признаки нестабильности, немецкие банки сокращали кредитование, французские инвесторы выводили капиталы из американских активов.
— Похоже, все идет по плану, босс, — мрачно заметил ирландец. — Ваши предсказания сбываются одно за другим.
— К сожалению, да, — я сел в кресло, чувствуя усталость. — И самое страшное еще впереди.
Через два дня после встречи в клубе «Cosmos» мне позвонил губернатор Рузвельт. Лично. Его узнаваемый голос, полный энергии даже через телефонную трубку, прозвучал в моем кабинете около полудня.
— Мистер Стерлинг, добрый день. Франклин Рузвельт беспокоит. Помните наш разговор у Роквудов в мае? Вы упоминали тогда некоторые тревожные тенденции в экономике.
— Разумеется помню, губернатор. Надеюсь, ситуация с банком в Олбани разрешилась благополучно?
— Блестяще! Ваши советы оказались неоценимыми. Собственно, поэтому и звоню. Не согласитесь ли встретиться сегодня вечером? Есть вопросы, которые требуют конфиденциального обсуждения.
Я взглянул на часы. Половина первого, до конца рабочего дня оставалось достаточно времени для подготовки к такой важной встрече.
— С удовольствием, господин губернатор. Где вам будет удобно?
— У меня в городском особняке на Восточной 65-й улице. Восемь вечера, если вас устроит. И Стерлинг… Приезжайте один. Разговор будет строго между нами.
После этого звонка я отменил все вечерние дела и провел оставшуюся часть дня, готовясь к встрече. Рузвельт не из тех людей, кто тратит время на пустые разговоры. Если он просил о конфиденциальной встрече, значит, на горизонте маячили серьезные политические решения.
Ровно в восемь вечера я поднялся по ступеням элегантного особняка на Восточной 65-й улице. Дворецкий, пожилой негр в безукоризненной ливрее, встретил меня в дверях.
— Мистер Стерлинг? Губернатор ожидает вас в кабинете. Позвольте проводить.
О’Мэлли остался ждать меня внизу, в гостиной. Я поднялся наверх по лестнице.
Кабинет Рузвельта отражал характер хозяина, энергичный, но организованный. Массивный дубовый стол завален документами и картами, книжные полки заставлены томами по истории и политике, а на стенах висели карты штата Нью-Йорк с пометками разноцветными карандашами.