— Помнишь план «Анакондо»? — она протянула мне первый лист. — Операция по контролируемому сжатию рынка через координированные продажи крупными инвестиционными домами.
Я взял документ, быстро просмотрел содержание. Текст изложен сухим бюрократическим языком, но суть была предельно ясной. Continental Trust планировал обрушить рынок через массовые продажи, рассчитанные по времени и объему с математической точностью.
— Где ты это взяла? — спросил я, перелистывая страницы.
— Источник в Министерстве торговли, — уклончиво ответила она. — Кто-то из тех, кто не согласен с планами администрации.
Она достала еще один документ, на этот раз написанный от руки элегантным почерком.
— А это та самая операция «Железный дождь». План скупки обесцененных активов после краха. Списки компаний, которые будут приобретены, схемы финансирования, даже предварительные цены.
Я изучил список. Сотни крупнейших американских корпораций, разделенных по отраслям и регионам. Возле каждого названия стояла цифра — ожидаемая цена покупки после краха. В среднем на восемьдесят процентов ниже текущих котировок.
Это же прямо информационная бомба.
— Элизабет, — осторожно начал я, — эти документы, они выглядят подлинными. Ты очень рисковала. Только теперь возникает другой вопрос. Кто поверит в столь масштабный заговор?
Она встала, прошлась по кабинету к окну, глядя на оживленную Уолл-стрит внизу.
— Именно поэтому я пришла к тебе. Мы с тобой знаем о планах Continental Trust.
— Подозреваем, — поправил я. — Но теперь знаем и детали.
Девушка обернулась ко мне, в ее глазах горел огонь журналистского азарта.
— Уильям, это материал века. Величайшая финансовая афера в истории человечества. Мы должны это опубликовать.
Я встал, подошел к ней, взял за руки. Они дрожали от возбуждения.
— Элизабет, послушай меня внимательно. Даже если мы опубликуем эти документы сегодня, кто нам поверит? Рынок на пике, все говорят о «новой эре постоянного процветания». Люди сочтут это паникерством или вымыслом.
— Но у нас есть доказательства!
— Документы, которые могут оказаться подделкой. Или быть представлены как подделка, — я покачал головой. — Continental Trust контролирует достаточно средств массовой информации, чтобы дискредитировать любую публикацию.
Элизабет высвободила руки, отошла к книжному шкафу, где стояли тома по экономической теории.
— Тогда что ты предлагаешь? Молчать, пока миллионы людей не потеряют все?
— Я предлагаю попробовать, — сказал я после паузы. — Но приготовиться к тому, что нас не услышат.
Ее лицо озарилось надеждой.
— Ты поможешь мне с публикацией?
— Более того. Я дам интервью, подтверждающее твои материалы. Как финансист, который независимо пришел к тем же выводам.
Элизабет бросилась ко мне, обняла крепко.
— Спасибо, Уильям. Я знала, что могу на тебя рассчитывать.
Я обнял ее в ответ, чувствуя аромат французских духов с нотами бергамота. Но в душе понимал, что мы опаздываем.
Лавина уже запущена. События развиваются быстрее, чем можно их остановить какими-то газетными публикациями.
Тем не менее, через два часа мы сидели в редакции «New York World» на Парк-роу. Главный редактор Джозеф Пулитцер-младший, элегантный мужчина лет сорока с тщательно подстриженными усами, внимательно изучал документы Элизабет.
Кабинет редактора представлял собой образец журналистского шика: стены увешаны фотографиями знаменитостей и политиков, письменный стол завален корректурными листами и макетами завтрашних номеров, в углу стоял новейший телетайп, выстукивающий свежие новости.
— Элизабет, — наконец произнес Пулитцер, откладывая последний документ, — это серьезные обвинения. Очень серьезные.
— Именно поэтому их нужно опубликовать, — настаивала она. — Люди имеют право знать правду.
Пулитцер встал, прошелся к окну, за которым виднелись мачты кораблей в гавани Нью-Йорка.
— Право знать — это одно. Но ответственность газеты — совсем другое. Если мы опубликуем материал о готовящемся крахе рынка, это может спровоцировать панику. И тогда мы станем причиной того самого краха, о котором предупреждаем.
— А если не опубликуем, то станем соучастниками ограбления, — возразила Элизабет.
Пулитцер повернулся к нам, его лицо выражало внутреннюю борьбу.
— Мистер Стерлинг, — обратился он ко мне, — как финансист, как вы оцениваете достоверность этих документов?
Я очень осторожно выбирал слова.
— Мистер Пулитцер, в последние месяцы я наблюдаю тенденции, которые полностью соответствуют описанному в этих материалах плану. Массовый отток европейских капиталов, критический уровень маржинальных кредитов, координированные действия крупных инвестиционных домов.