Условия были более чем привлекательными. Семь процентов по депозитам выше рыночной ставки, но для банка это означало стабильное финансирование крупных проектов.
— Мистер Роквуд, — сказал я, наливая кофе из серебряного кофейника, — ваше предложение интересно. Но у меня есть встречное условие.
Нефтяной магнат приподнял бровь:
— Слушаю.
— Merchants Farmers Bank становится эксклюзивным банком-партнером для всех ваших нефтяных операций на Восточном побережье. Расчеты с подрядчиками, зарплатные проекты, международные переводы — все через нас.
Роквуд обменялся взглядом с Уитменом, затем медленно кивнул:
— Согласен. Но при условии, что ваш банк откроет специализированное подразделение для обслуживания нефтяной отрасли. Мне нужны люди, понимающие специфику бизнеса.
— Разумно, — согласился я. — Томас, — обратился я к Эллиотту, — готовьте документы на размещение трех миллионов двухсот тысяч долларов. И начинайте подбор специалистов для нефтяного департамента.
В этот момент зазвонил телефон. Эллиотт снял трубку:
— Merchants Farmers Bank, Томас Эллиотт… Да, мистер Стерлинг на месте… Одну минуту.
Он прикрыл трубку рукой:
— Сэр, звонит представитель Говарда Милнера-младшего из Акрона. Просит об срочном размещении средств.
— Соедините, — кивнул я.
Голос из Акрона звучал взволнованно:
— Мистер Стерлинг, Джордж Хэмилтон, финансовый директор Akron Rubber Works. Мистер Милнер поручил мне связаться с вами немедленно. Мы готовы перевести к вам четыреста восемьдесят пять тысяч долларов для расширения каучукового производства.
— Какие условия? — спросил я, записывая цифры на блокноте.
— Срочный депозит на год под шесть с половиной процентов плюс кредитная линия до восьмисот тысяч для закупки немецкого оборудования Buna-N. Нам нужно действовать быстро, пока конкуренты не перехватили немецкие технологии.
Роквуд с интересом слушал разговор. Каучуковая промышленность была тесно связана с нефтехимией, и сотрудничество могло быть взаимовыгодным.
— Мистер Хэмилтон, — ответил я, — условия приемлемы. Документы будут готовы к концу дня. Переводите средства через First National Bank of Ohio.
Положив трубку, я обернулся к Роквуду:
— Как видите, репутация надежного банка работает быстрее рекламы.
Не успел я закончить фразу, как О’Мэлли осторожно постучал в дверь и вошел с конвертом:
— Босс, курьер от Вандербильтов. Срочное сообщение.
Я вскрыл конверт с монограммой знаменитой династии. Внутри был официальный бланк Vanderbilt Holdings с элегантным почерком:
«Мистер Стерлинг, семейный совет принял решение о переводе очередного корпоративного счета в ваш банк. Начальный депозит составит один миллион восемьсот тысяч долларов. Просим организовать эксклюзивное обслуживание семейных трастов. С уважением, Уильям Вандербильт III».
Роквуд усмехнулся:
— Уильям, похоже, вы становитесь банкиром для всей американской элиты. Вандербильты не переводят деньги случайно.
— Репутация основа банковского дела, — ответил я. — Томас, — обратился я к ошеломленному Эллиотту, — готовьте документы для дополнительного корпоративного счета Вандербильтов. И организуйте отдельный кабинет для премиальных клиентов.
Кларксон перестал записывать и посмотрел на Роквуда:
— Сэр, похоже, мы выбрали правильного партнера. Банк, которому доверяют Вандербильты, достоин доверия и нашей компании.
— Мистер Роквуд, — сказал я, чувствуя, как удача поворачивается в мою сторону, — у меня есть предложение по международным операциям. Merchants Farmers Bank устанавливает прямые корреспондентские отношения с Credit Suisse в Цюрихе для золотых операций и с Barclays Bank в Лондоне для валютных переводов.
— Интересно, — Роквуд подался вперед. — Для моих европейских партнеров это может быть очень полезно.
Уитмен достал еще одну папку:
— Мистер Стерлинг, у нас есть контракты с голландскими и британскими нефтяными компаниями. Прямые банковские каналы значительно ускорили бы расчеты.
— Тогда начнем с валютного депозита в фунтах стерлингов, — предложил я. — Пятьсот тысяч фунтов под семь с четвертью процентов на два года.
— Договорились, — Роквуд протянул руку для рукопожатия и поднялся. — Уильям, вы превзошли мои ожидания. Такого комплексного банковского обслуживания не предлагает даже Chase Manhattan.
За окном снег почти прекратился, тусклое солнце пробивалось сквозь облака. В главном зале банка кипела деятельность, новые клиенты, крупные депозиты, международные переводы. Merchants Farmers Bank быстро превращался из межрайонного учреждения в финансовую империю.
— Господа, — сказал я, поднимаясь из-за стола, — думаю, этот день войдет в историю нашего банка.
В два часа дня я спустился в главный зал, чтобы лично понаблюдать за работой отделения микрокредитования. То, что я увидел, превзошло самые смелые ожидания. Очередь растянулась от специально установленной стойки до самого входа в банк, а на улице под мокрым снегом стояли еще полтора десятка человек.
У стойки микрокредитования работали двое специалистов: Мэри О’Коннелл, энергичная ирландка лет тридцати с рыжими волосами, заколотыми в аккуратный пучок, и Сальваторе Бруно, итальянец средних лет с добродушным лицом и внимательными карими глазами. Оба говорили на нескольких языках и понимали специфику национальных общин Нью-Йорка.
— Мистер Стерлинг! — воскликнул знакомый голос с ирландским акцентом.
Патрик Флэннери, кузнец, получивший месяц назад кредит на развитие мастерской, стоял в очереди с тремя спутниками. Его широкое лицо сияло от удовольствия, а новый синий костюм говорил о том, что дела пошли в гору.
— Патрик, — подошел я к нему, — рад видеть, что бизнес процветает. Кого привели?
— Знакомьтесь, — Флэннери указал на первого спутника, — Майкл О’Салливан, лучший столяр в Бруклине. Двадцать лет работал на других, теперь хочет открыть собственную мастерскую.
О’Салливан, худощавый мужчина лет сорока с мозолистыми руками и внимательными серыми глазами, снял потертую кепку:
— Мистер Стерлинг, честь познакомиться. Слышал, что ваш банк помогает честным рабочим. Нужно восемьсот долларов на аренду помещения и покупку инструментов.
— Какой у вас опыт? — спросил я.
— Делал мебель для семьи Астор, работал над отделкой отеля Plaza, — О’Салливан достал из кармана потертый блокнот с рисунками. — Вот мои эскизы. Планирую специализироваться на качественной мебели для среднего класса.
Рисунки были профессиональными, чувствовался настоящий талант мастера.
— А это Шеймус Маллой, — продолжал Флэннери, указывая на коренастого мужчину в кожаном фартуке поверх рабочей куртки. — Лучший сапожник от Гарлема до Кони-Айленда.
Маллой, мужчина лет пятидесяти с седеющими усами и умными голубыми глазами, поклонился:
— Мистер Стерлинг, тридцать лет чиню обувь богачам с Пятой авеню. Хочу открыть мастерскую в Мидтауне, где средний класс сможет получить качественный ремонт по разумным ценам.
— Сколько требуется? — уточнил я.
— Тысяча двести долларов. Шестьсот на аренду, четыреста на оборудование, двести на первоначальные запасы кожи и материалов.
Третий спутник Флэннери оказался Джузеппе Фиоре, торговцем рыбой из итальянского квартала. Невысокий энергичный мужчина лет сорока с густыми черными усами и быстрыми движениями рук.
— Синьор Стерлинг, — заговорил он с сильным итальянским акцентом, — я двадцать лет продаю рыбу на Фултон-стрит. Хочу купить собственный грузовик, чтобы возить свежую рыбу прямо с рыболовных судов в рестораны Литл-Итали.
— Сколько планируете инвестировать? — спросил я.
— Полторы тысячи долларов. Тысяча на подержанный грузовик Ford, триста на холодильное оборудование, двести на первоначальные закупки.
Фиоре достал из кармана письмо на бланке известного ресторана:
— У меня уже есть договор с «Дженнаро», они готовы покупать по двадцать фунтов свежей рыбы каждый день.