К вечеру начали поступать первые результаты. Бейкер получил телеграмму из Лондона:
— Босс, London County Bank запросил у Manhattan Commercial дополнительные гарантии по кредитной линии в пятьсот тысяч долларов. Срок предоставления документов три дня.
— Deutsche Bank потребовал досрочного погашения займа в триста тысяч долларов, — добавил О’Мэлли, изучая вторую шифровку. — Мотивировка — изменение кредитной политики в отношении американских заемщиков.
Я почувствовал, как операция набирает обороты. Европейские банки, напуганные слухами о проблемах Manhattan Commercial, начали требовать возврата денег. А без европейского финансирования наш конкурент окажется в критическом положении.
— Credit Lyonnais пока колеблется, — сообщил Бейкер. — Но если Deutsche Bank и London County Bank действительно отзовут кредиты, французы тоже последуют их примеру.
— Тогда завтра Manhattan Commercial столкнется с требованием досрочного погашения восьмисот тысяч долларов, — подсчитал я. — При текущих проблемах с ликвидностью это поставит их в крайне затруднительное положение.
О’Мэлли посмотрел на часы:
— Босс, еще один элемент операции. Мистер Прескотт организовал скупку крупных партий долларовых банкнот через посредников. Если Manhattan Commercial попытается занять наличность для погашения европейских кредитов, они столкнутся с искусственным дефицитом.
— Гениально, — одобрил я. — Пусть платят восемнадцать процентов годовых за краткосрочные займы.
К семи вечера картина складывалась следующая: Manhattan Commercial Bank терял крупнейших клиентов, сталкивался с требованиями досрочного погашения европейских кредитов и вынужден был искать дорогостоящие источники финансирования. За один день мы нанесли по конкуренту серию точных ударов, каждый из которых по отдельности не критичен, но в совокупности создавал системный кризис ликвидности.
— Джентльмены, — сказал я, убирая документы в сейф, — завтра Manhattan Commercial Bank проснется в совершенно новой реальности. А послезавтра финансовый район Нью-Йорка узнает о первых серьезных проблемах нашего конкурента.
Операция «Гарпун» входила в решающую фазу. Но это еще не все. Надо нанести последний, точный удар.
Редакция «New York World» размещалась в импозантном десятиэтажном здании из желтого кирпича на Парк-роу, неподалеку от Бруклинского моста. Я поднимался по знакомой лестнице с чугунными перилами к кабинету Элизабет, чувствуя странную смесь предвкушения и тревоги.
Коридор третьего этажа гудел от печатных машинок и телефонных звонков. Репортеры в помятых рубашках с закатанными рукавами спешили к редакторским столам с горячими новостями. Запах типографской краски, табака и крепкого кофе создавал неповторимую атмосферу американской журналистики.
— Уильям! — Элизабет поднялась из-за стола, заваленного рукописями и телеграммами. Ее темные волосы были аккуратно заколоты, а строгий серый костюм с белой блузкой подчеркивал деловитость. Но в карих глазах читалась та же теплота, что и месяц назад, когда мы помирились после ссоры по поводу публикации о Continental Trust.
— Элизабет, — я крепко обнял ее, вдыхая аромат французских духов. — Готова к большой охоте?
— Более чем готова, — она указала на папку с документами. — Материал получился даже лучше, чем я ожидала. Manhattan Commercial Bank настоящий клубок скандалов.
Мы прошли в ее небольшой кабинет с окном, выходящим на мост. На стенах висели дипломы Рэдклиффского колледжа и фотографии с известными политиками. За письменным столом из темного ореха стояли две чашки дымящегося кофе.
— Покажи, что у тебя есть, — попросил я, садясь в кресло напротив.
Элизабет развернула рукопись статьи. Ее четкий почерк покрывал страницы желтой бумаги, а на полях красовались заметки красными чернилами.
— «Банк-марионетка: кто стоит за Manhattan Commercial?» — прочитала она заголовок. — Начинаю с финансовых связей между Manhattan Commercial и Continental Trust. Роберт Кембридж в совете директоров, перекрестное владение акциями, общие крупные клиенты.
— Отлично, — кивнул я. — А контрабандные операции?
— Отдельный раздел, — Элизабет перелистнула страницы. — «Промышленный спирт» из Канады, фиктивные химические предприятия, комиссии за «консультационные услуги». Плюс личные долги руководства в подпольных казино.
Я внимательно изучал текст. Элизабет мастерски балансировала между фактами и намеками, создавая убедительную картину без прямых обвинений, которые могли привести к судебному иску.
— Здесь есть цитата банковского инспектора, — заметил я, указывая на абзац. — Откуда?
— Анонимный источник в комитете штата, — усмехнулась Элизабет. — Тот же человек, который предоставил данные о скрытых убытках. За пятьдесят долларов он готов рассказать многое о «процедурных нарушениях» Manhattan Commercial.
Следующие полчаса мы обсуждали детали публикации. Статья выйдет завтра утром на первой полосе, именно когда European banks будут требовать досрочного погашения займов. Синхронность удара должна создать максимальный эффект.
— Уильям, — сказала Элизабет, отложив рукопись, — после публикации Continental Trust попытается нанести ответный удар. Ты готов к последствиям?
— Готов, — уверенно ответил я. — А ты?
— Я журналист, дорогой. Скандалы моя стихия.
Солнце за окном клонилось к закату, окрашивая небо над Ист-ривер в оранжевые тона. Силуэт Бруклинского моста вырисовывался четко и величественно.
— Знаешь, — тихо сказала Элизабет, внимательно глядя на меня, — иногда мне кажется, что ты ведешь какую-то очень большую игру. Больше, чем просто банковская конкуренция.
Я подошел к ней и обнял за плечи:
— Может быть. Но пока что это наша игра.
Она подняла голову, и я увидел в ее глазах знакомую смесь любопытства и беспокойства. Наши губы встретились в долгом поцелуе, но внезапно мое сердце сжалось от необъяснимого предчувствия. Что-то подсказывало мне, что Continental Trust не простит ей эту публикацию.
— Элизабет, — сказал я, не отпуская ее, — будь осторожна. Очень осторожна.
— Обещаю, — прошептала она.
На следующее утро «New York World» вышла с сенсационным материалом на первой полосе. Крупный заголовок «Банк-марионетка: кто стоит за Manhattan Commercial?» сопровождался фотографиями здания банка и портретами руководства. Элизабет мастерски изложила всю информацию о связях с Continental Trust, сомнительных операциях и скрытых убытках.
Реакция не заставила себя ждать. К полудню у входа в Manhattan Commercial Bank на Уолл-стрит выстроилась очередь обеспокоенных вкладчиков. Мужчины в потертых костюмах и женщины с детьми требовали немедленного возврата депозитов. Полиция установила барьеры, чтобы поддерживать порядок.
Я наблюдал за происходящим из окна соседнего здания, где размещался офис одной из наших компаний-прикрытий. Бейкер стоял рядом с биноклем и блокнотом, фиксируя каждую деталь разворачивающейся драмы.
— Босс, — доложил он, — за первые два часа банк выдал наличными около четырехсот тысяч долларов. Кассиры работают на пределе, но очередь не уменьшается.
— А руководство?
— Артур Стэнфорд появился полчаса назад, пытался успокоить клиентов. Но выглядел крайне растерянно. Вице-президент Уэбстер вообще не показывался.
К концу дня Manhattan Commercial Bank потерял более миллиона долларов депозитов. Завтра ситуация только ухудшится, когда европейские банки официально потребуют возврата займов. А послезавтра банк столкнется с критической нехваткой ликвидности.
Звонок поступил на следующий день в половине десятого утра. Я сидел в кабинете, изучая утренние сводки о состоянии Manhattan Commercial Bank, когда секретарша доложила о срочном разговоре.
— Мистер Стерлинг? — голос в трубке звучал натянуто и устало. — Говорит Артур Стэнфорд, президент Manhattan Commercial Bank. Не могли бы мы встретиться сегодня? У меня есть деловое предложение.
— Конечно, мистер Стэнфорд, — ответил я, стараясь не выдать торжества. — Располагайте временем и местом.