Прескотт выглядел собранным, как всегда, но я заметил легкое напряжение в его глазах. Хендерсон раскладывал стопки ордеров на покупку и продажу. Левински, единственная женщина в нашей руководящей команде, сидела перед телеграфным аппаратом, проверяя связь с нашими брокерами. Бейкер листал список потенциальных клиентов, которых он должен будет контактировать, как только начнутся проблемы у Харрисона.
— Доброе утро всем, — я положил портфель на стол. — Рад видеть, что все готовы. Сегодня важный день для «Стерлинг Инвестментс». День, когда мы утвердим свое положение на Уолл-стрит не как новички, а как ключевые игроки.
Я разложил на столе подробную схему нашей операции.
— Напомню основные этапы. В десять ноль-ноль, через полчаса после открытия биржи, мы начинаем первую волну коротких продаж Continental Copper через брокеров Фергюсона. Одновременно Прескотт активирует своих клиентов для продажи Federal Steel. В одиннадцать тридцать, когда рынок уже почувствует давление, Хендерсон запускает атаку на Western Union через наших бостонских партнеров.
Я отметил ключевые ценовые уровни на графиках.
— Вот здесь, — я постучал карандашом по линии на графике Continental Copper, — когда цена упадет до шестидесяти двух долларов, сработают первые маржин-коллы по кредитам Харрисона. При снижении до пятидесяти восьми будет вторая волна. А если нам удастся опустить цену до пятидесяти пяти, то запустится цепная реакция. Банки потребуют дополнительное обеспечение, которое Харрисон не сможет предоставить.
Прескотт кашлянул.
— Стерлинг, я все еще считаю, что масштаб операции несколько избыточен. Возможно, мы могли бы достичь цели менее радикальными методами?
Я внимательно посмотрел на своего партнера.
— Джонатан, я ценю вашу осторожность. Но против такого противника, как Харрисон, полумеры не работают. Мы уже видели, как он отреагировал на наши первые удары. Мобилизовал все ресурсы и почти сумел стабилизировать ситуацию. Если мы не нанесем решающий удар сейчас, он перегруппируется и ударит в ответ. А теперь у него будет не просто деловая мотивация, но и личная вендетта.
Левински подняла руку.
— Я завершила анализ по ожидаемым движениям рынка, — она разложила перед нами несколько графиков. — При координированных действиях на всех трех фронтах эффект будет усиливаться. Наши расчеты показывают, что к концу торгового дня акции «Харрисон и Партнеры» могут потерять от сорока до шестидесяти процентов стоимости. Учитывая их кредитную позицию, это практически гарантированная неплатежеспособность.
— А что с их клиентской базой? — спросил я, поворачиваясь к Бейкеру.
— Я подготовил список из двадцати ключевых клиентов, — он протянул мне аккуратную папку. — Как только начнется паника, я лично свяжусь с каждым из них. Мы предложим немедленный перевод активов под наше управление с гарантией сохранности и специальными условиями для крупных счетов.
Я кивнул, довольный подготовкой команды.
— Важно понимать технические аспекты операции, — я перешел к следующей части брифинга. — Основная сложность — маскировка общего объема наших действий. Никто не должен понять, что это скоординированная атака, а не естественное движение рынка.
Я показал схему размещения ордеров.
— Поэтому мы разбиваем крупные заявки на множество мелких. Используем разные брокерские конторы в разных городах. Задействуем специальные инвестиционные трасты как промежуточных держателей. — Я взглянул на часы. — До открытия биржи осталось двадцать минут. Есть вопросы?
— Что если Харрисон активирует все свои ресурсы для поддержки акций? — спросил Хендерсон. — У него мощные связи в финансовом мире.
— Мы учли это, — я кивнул на схему резервных действий. — Если увидим признаки сильной поддержки одной из акций, мы перенаправим дополнительные ресурсы на этот участок. У нас есть резервные средства для трех дополнительных волн коротких продаж.
— А юридические последствия? — поинтересовался Прескотт. — Такая массированная атака может привлечь внимание регуляторов.
— В этом преимущество нашего бизнеса, — я позволил себе легкую улыбку. — Сейчас фактически нет законов, запрещающих то, что мы делаем. Это агрессивная, но совершенно легальная рыночная стратегия.
Когда все вопросы были решены, я завершил брифинг:
— Все знают свои задачи. Коммуникация только по защищенным каналам, которые установил О’Мэлли. Никаких письменных инструкций, только устные указания. Полная секретность до самого конца операции.
Я обвел взглядом свою команду.
— Господа, и мисс Левински, сегодня мы не просто совершаем финансовую операцию. Мы меняем ландшафт Уолл-стрит. Удачи всем нам.
Торговый зал Нью-Йоркской фондовой биржи гудел как потревоженный улей.
Маклеры в темных костюмах сновали между торговыми постами, выкрикивая заявки на покупку и продажу. Мальчишки-посыльные с бешеной скоростью пробегали через толпу, доставляя записки с ордерами. Телеграфные аппараты стрекотали, выпуская длинные ленты с последними котировками.
Я стоял на галерее для посетителей, наблюдая за этим зрелищем, сердцем американского капитализма, бьющимся в лихорадочном ритме биржевых торгов. О’Мэлли неприметно стоял позади меня, внимательно отслеживая окружающую обстановку.
В десять ноль-ноль началась наша операция. Я не видел самих ордеров, но мог наблюдать эффект: вокруг поста Continental Copper внезапно возникло оживление.
Брокеры активно жестикулировали, кто-то что-то записывал в блокнот. Котировка на доске изменилась: 68 ½, затем 67 ¾, затем 67.
Ко мне незаметно подошел человек в сером костюме, один из наших информаторов на бирже.
— Первая волна пошла успешно, — тихо сообщил он. — Брокеры Харрисона уже заметили движение и начали выставлять поддерживающие ордера на покупку.
— А Federal Steel? — спросил я, не отрывая взгляда от торгового зала.
— Начинает снижаться. Восемьдесят три с четвертью и падает.
Я кивнул и сделал знак О’Мэлли, который подал сигнал другому нашему человеку, стоявшему у выхода из зала. Тот немедленно отправился к ближайшему телефону, чтобы сообщить Прескотту о запуске второй волны продаж.
К одиннадцати ситуация начала развиваться именно так, как мы планировали. Continental Copper опустилась до шестидесяти трех долларов, Federal Steel до семидесяти восьми. На табло появились первые котировки по Western Union: открытие на уровне 157, затем быстрое снижение до 155, 154, 152…
Я спустился в боковой коридор, где был установлен телефон для посетителей биржи, и набрал номер нашего офиса.
— Левински слушает, — раздался четкий голос.
— Как выглядит ситуация с вашей стороны? — спросил я.
— Превосходно, мистер Стерлинг. Снижение идет по всем трем фронтам. Наши брокеры в Бостоне и Филадельфии также подключились. Первые маржин-коллы уже должны поступать в «Харрисон и Партнеры».
— Отлично. Запускайте информационную составляющую.
Я вернулся на галерею биржи как раз вовремя, чтобы увидеть, как котировка Continental Copper опустилась до шестидесяти одного доллара. Первый критический уровень был пройден.
По торговому залу пронесся гул. Типичный звук коллективного осознания того, что происходит что-то необычное.
Около полудня ко мне снова подошел информатор.
— Брокеры Харрисона в панике, — сообщил он, вытирая платком лоб. — Они получили указание поддерживать цены любой ценой, но объем предложения слишком велик. И появились слухи…
— Какие слухи? — поинтересовался я, хотя прекрасно знал ответ.
— Подтвердилось, что у Continental Copper проблемы с недавно приобретенными шахтами в Монтане. Что-то связанное с качеством руды и возможными трудовыми конфликтами. А по Federal Steel опять ходят разговоры о срыве важных правительственных контрактов.
Информационная часть нашего плана работала безупречно. Мои люди, которым я дал указания по распространению слухов, умели создавать нужное информационное поле. Достаточно конкретное, чтобы выглядеть правдоподобно, но достаточно размытое, чтобы его нельзя быстро опровергнуть.
К тринадцати ноль-ноль ситуация обострилась. Continental Copper опустилась до пятидесяти восьми долларов, пройдя второй критический уровень. Federal Steel торговалась по семьдесят три, а Western Union рухнула до ста сорока двух. Масштаб падения уже привлекал всеобщее внимание. У торговых постов всех трех компаний образовались настоящие столпотворения.