О’Мэлли задумчиво покивал:
— «The blood-dimmed tide is loosed, and everywhere the ceremony of innocence is drowned…» — снова процитировал он. — Когда кровавый прилив захлестнет берега, невинные церемонии утонут повсюду… Йейтс точно знал, о чем говорил. Ладно, босс, пойду займусь делами. Охрана будет усилена к утру.
Когда за О’Мэлли закрылась дверь, я вновь подошел к окну. Потер виски, ощущая легкую головную боль, частое напоминание о моем необычном положении.
Порой я ловил себя на мысли: кто я на самом деле? Финансист из будущего, случайно заброшенный в прошлое? Или амбициозный манипулятор, играющий с силами, которых до конца не понимает?
Возможно, и то, и другое. В конце концов, в этом мире выживает не самый сильный и не самый умный, а тот, кто лучше всех приспосабливается к переменам.
А я определенно умел приспосабливаться.
Я закрыл дневник, спрятал его в сейф и выключил лампу. Завтра предстоял важный день, не менее важный, чем сегодня.
Глава 10
В логове нефтяного короля
Мерный гул двигателя «Паккарда» убаюкивал, пока мы двигались по живописной дороге, ведущей в Лейквуд-Мэнор. Листва деревьев пылала всеми оттенками золота и багрянца, создавая впечатление, будто автомобиль прокладывает путь через море огня.
Я сидел на заднем сиденье, просматривая документы и мысленно репетируя предстоящую встречу.
Лейквуд-Мэнор, легендарное поместье Роквудов, о котором ходили почти мистические слухи. Говорили, что в его строительство вложили суммы, достаточные для содержания небольшого города, что в его стенах хранятся произведения искусства, которым позавидовали бы лучшие музеи мира, и что именно там принимаются решения, влияющие на экономику всей страны.
Я снова просмотрел досье на Джона Д. Роквуда и его сына, которое тщательно составил всю прошлую неделю. Хотя общие биографические данные были общедоступны, настоящие богачи умели скрывать детали своей жизни от любопытных глаз. Тем ценнее оказалась информация, которую мне удалось собрать благодаря контактам Прескотта и даже Мэддена, чьи информаторы проникали туда, куда не могли добраться обычные журналисты.
Итак, Роквуд-старший. Аскетичный мужчина шестидесяти лет, начавший с малого и построивший нефтяную империю благодаря выдающемуся стратегическому мышлению и железной воле.
В последние годы он постепенно отходил от дел, передавая управление своему сыну Дэвиду. При этом все больше времени и средств Роквуд-старший уделял благотворительности. Создавал фонды, университеты, больницы, вкладывал в научные исследования.
Этот интерес к благотворительности, по слухам, был вызван не только желанием оптимизировать налоги или улучшить общественный имидж. Близкие к семье источники утверждали, что старик действительно увлекся идеей искупления.
Многие крупные состояния в Америке созданы способами, не выдерживающими тщательной моральной проверки. Роквуд не исключение. И сейчас, на склоне лет, он явно стремился оставить после себя нечто большее, чем только растущие счета в банках.
Роквуд-младший, напротив, находился в самом расцвете сил. Около тридцати пяти лет, блестящее образование в Гарварде, дополненное стажировками в Европе, и уже солидный опыт управления частями семейной империи. По отзывам, он более утонченный, чем отец, но унаследовал его стратегическое мышление и деловую хватку.
Необходимо найти подход к обоим. Старику я представлял проекты, сочетающие прибыльность с социальной направленностью, вещь почти неслыханная в финансовых кругах 1928 года. Младшему — инновационные методы управления капиталом и защиты активов, опережающие время.
— Вы впервые в Лейквуд-Мэнор, мистер Стерлинг? — прервал мои размышления водитель, седовласый мужчина с идеальной выправкой.
— Да, — я отложил бумаги. — Слышал много впечатляющего об этих местах.
— Резиденция мистера Роквуда — жемчужина этих холмов, — с нескрываемой гордостью произнес водитель. — Многие пытались превзойти его, но никому не удалось.
— Давно служите семье? — поинтересовался я.
— Двадцать семь лет, сэр. Еще когда молодой мистер Дэвид был мальчишкой. — Он улыбнулся воспоминаниям. — Знаете, мистер Роквуд не такой, как его изображают в газетах. Строгий, да, требовательный, безусловно, но и справедливый. А уж как он в последние годы изменился… — водитель покачал головой.
— В каком смысле? — я подался вперед, стараясь не выказывать чрезмерного любопытства.
— Говорят, старый Роквуд теперь больше интересуется спасением своей души, чем умножением империи, — водитель понизил голос, хотя мы были одни в машине. — На прошлой неделе выделил пять миллионов на новую больницу. А месяц назад оплатил строительство целого университетского корпуса. Благотворительность, медицина, образование — вот что его теперь занимает.
— А его сын?
— Молодой мистер Дэвид? Он, конечно, тоже щедр, но больше сосредоточен на расширении бизнеса. Хочет доказать, что достоин своего отца, — водитель вдруг осекся. — Простите, сэр, не мое это дело рассуждать о хозяевах.
— Напротив, я ценю ваше мнение, — заверил я его, отмечая полученную информацию. — Опыт часто дает более глубокое понимание, чем любые официальные сведения.
Вскоре показались первые признаки приближения к поместью. Каменные стены, окружавшие территорию, и безукоризненно ухоженные живые изгороди. Минуя массивные кованые ворота, мы выехали на широкую подъездную аллею, обсаженную вековыми дубами.
— Добро пожаловать в Лейквуд-Мэнор, сэр, — произнес водитель, когда вдали показался огромный особняк в георгианском стиле.
Дом производил впечатление одновременно величественного и сдержанного. Три этажа светлого камня, с идеальными пропорциями и колоннами, подчеркивающими классическую симметрию.
Ни вычурности Гилдед-эйдж, ни показной роскоши. Только спокойная уверенность настоящего богатства, которому не нужно ничего доказывать.
Когда автомобиль остановился у центрального входа, к нам уже спешил человек, которого я сразу узнал по фотографиям.
Дэвид Роквуд-младший. Высокий, с безупречной осанкой, в твидовом костюме для загородного отдыха, он выглядел именно так, как должен выглядеть наследник одного из крупнейших состояний Америки: уверенно, но без высокомерия.
— Мистер Стерлинг, — он приветливо улыбнулся, протягивая руку. — Рад, что вы смогли приехать. Надеюсь, путешествие было комфортным?
— Более чем, мистер Роквуд, — я ответил крепким рукопожатием. — Ваш водитель сделал поездку не только комфортной, но и познавательной.
— Симмонс служит нам дольше, чем я себя помню, — Роквуд-младший улыбнулся. — Он настоящая энциклопедия семейных историй, хотя и старается это скрывать.
Было заметно, что он говорит с теплотой о слуге. Хороший знак. Людей многое выдает в их отношении к тем, кто стоит ниже на социальной лестнице.
— Отец присоединится к нам позже, — продолжил Дэвид, провожая меня в дом. — А пока я подумал, может быть, вы хотели бы осмотреть территорию? У нас есть время до чая.
Внутри особняк оказался еще более впечатляющим, чем снаружи. Просторный холл с мраморными полами и величественной лестницей, галереи с произведениями искусства, которые не выглядели демонстративно выставленными, а органично вписывались в общее пространство. Я заметил полотна Рембрандта и Моне, скульптуры Родена, персидские ковры, стоившие целые состояния.
— Я слышал, вы проявили выдающиеся способности в недавней сделке с Southwestern Oil, — заметил Роквуд-младший, когда мы вышли на широкую террасу с видом на сад. — Отец весьма впечатлен вашими методами. А впечатлить моего отца — задача не из легких.
— Мне повезло, что цели мистера Роквуда совпали с моими аналитическими выводами, — я пожал плечами с деланной скромностью. — Я давно наблюдаю за изменениями на нефтяном рынке. Технологии добычи эволюционируют, и те, кто контролирует переработку, получат стратегическое преимущество в ближайшие десятилетия.
Роквуд-младший бросил на меня заинтересованный взгляд. Я только что обозначил тенденцию, которая действительно произойдет в нефтяной промышленности, но пока не очевидную даже для такого продвинутого игрока, как он.