— Сью, для меня не столь важно, чей ребенок, важнее, чтобы все прошло нормально.
— Ладно, я сделаю вид, что тебе поверила, но только потому, что ты ударилась головой.
Следующие две недели я провела между фермой, больницей и родительским коттеджем. Мне пришлось переехать к родителям, потому что отца выписали раньше, чем маму. Вел он себя теперь тихо как мышь, то ли от раскаяния, то ли от большого количества таблеток, которые ему выписали. Я была склонна больше верить второму варианту. В больнице мне предложили отправить его в социальный приют. Я отказалась, но в интернете посмотрела расценки более приличных социальных центров. Мне они были сейчас не по карману, однако проблему придется как-то решать, это очевидно. Больше я не оставлю маму с ним один на один. Ей было уже лучше, но я настояла, чтобы обследование было полным. Я приезжала к ней каждый день, утром и вечером. Днем работала на ферме. Отца приходилось либо возить с собой, либо оставлять дома. Чаще я брала его с собой, так и мне и ему было спокойнее. С мамой он объяснялся наедине, я вышла из палаты. Разумеется, она его простила. Со мной он практически не разговаривал, как и я с ним, ограничиваясь простым «иди кушать», «пора пить таблетки», «едем» и т. д. в том же духе.
И лишь однажды вечером, когда мы ужинали вдвоем, я вдруг увидела, что он плачет.
— Салли, дочка, не сдавай меня в приют, я там умру.
Несколько дней потом у меня было муторно на душе.
На ферму мы, наконец, наняли двух человек. Точнее, наняла Френни, а я лишь одобрила. Семейная пара родом из Мангалора — Санджай стал нашим водителем, Мадхури здорово облегчила работу на плантациях, а их трехлетний сынишка Арджун просто поднял всем настроение. Документы на сей раз тщательно проверили и оформили в полном объеме, в чем я не преминула отчитаться Питеру.
Из-за начала процесса, мы теперь перезванивались очень редко. Он не имел права в разговоре разглашать какие-либо подробности разбирательства, но голос у него был сосредоточенный, уверенный, и я верила, что он сумеет отделаться минимальными последствиями. По телевизору и в интернете я отслеживала все новости об этом процессе, какие могла найти, и пару раз видела, как Питер дает интервью журналистам, безупречно одетый, вызывающе красивый и вежливо-спокойный на грани наглости. Насколько я могла понять, он отрицал какое-либо свое участие в изготовлении фальшивок, в то время, как его бывшие клиенты, пытаясь спихнуть часть вины на него, утверждали обратное. Это было его слово против их слова. Весь вопрос заключался в том, кому поверят.
Я старалась не думать о худшем. О том, что будет, если Питер проиграет процесс, или о том, что впервые была так близка к тому, чтобы потерять маму. Источником оптимизма для меня была маленькая жизнь у меня внутри. Все будет хорошо, твердила я себе. Все будет хорошо.
В день, когда маму выписали, я устроила небольшой праздник. Когда гости ушли, мама подозвала меня к себе.
— Салли, я все вижу. Не держи на него зла. Прости. Ты должна понимать, что, точно так же, как не функционирует половина тела, отключена и половина мозга.
— Что-то я не могу найти большой разницы в его поведении до того как половина мозга отключилась и после.
— Салли, перестань. Знаешь, что я подумала? Давай, съездим в Сидней на выходные, устроим семейный праздник. Отец обрадуется, да и нам с тобой тоже сейчас нужны положительные эмоции.
— Хорошо, — кивнула я, сдаваясь.
Эта поездка превратилась в идею-фикс. Отец собрал свои вещи и всю неделю, как маленький ребенок, спрашивал, какой сегодня день и когда мы едем. Мама созвонилась со своими сиднейскими подругами и уже предвкушала встречу. Одна я никому не звонила и не суетилась, но это не значило, что у меня нет своих планов.
Мы выехали в пятницу вечером, и на дорогу ушло около восьми часов — почти вдвое больше, чем когда мы в последний раз ездили с Питером. Но, во-первых, отца от скорости укачивает, а, во-вторых, мой старичок-форд не сравнить с бролиновским порше по многим параметрам, включая скорость. Тем не менее, мы добрались до Сиднея в субботу рано утром, без происшествий, и сразу сняли трехместный номер в отеле.
Пара часов уходит на то, чтобы произвести над отцом необходимые процедуры, привести себя в порядок, позавтракать и проследить, чтобы родители приняли свои таблетки, после чего мы снова садимся в форд и двигаемся в направлении старого района, где раньше жили.
— Господи, как я скучала по Сиднею! — мечтательно произносит мама, выглядывая в окно. В эту минуту я действительно чувствую себя эгоисткой.