Когда Кучма представлял себе схватку Ющенко, например, с «бульдогом» Александром Волковым, экс-руководителем его предвыборного штаба, ему становилось одновременно смешно и страшно за премьера. Президент понимал, что «украинский Гавел» с Волковым никогда не справится, и припас для поддержки скромняги Ющенко козырную карту. Пиковую даму. Неистовую оппозиционерку Юлию Тимошенко.
Она потеряла свое газовое королевство и жаждет мести. Игорь Бакай, руководитель государственного АО «Нефтегаз», забравший у Тимошенко ее бизнес, — человек Волкова. С Бакая, очевидно, она и начнет свой крестовый поход… Ну, а старое дело ЕЭСУ, прикидывал президент, позволит в любое время притормозить бешеную Юлю.
В январе 2000 года карты были сданы, и президент Кучма азартно потирал руки в предвкушении захватывающей игры. Впереди у него были гарантированные Конституцией долгие пять лет правления.
Глава двенадцатая
Двое в лодке, не считая Кучмы
Вглядевшись в свое новое правительство, Украина оторопела. Куда подевались старые партаппаратчики? Отчего в кресле премьера не сидит очередной их представитель, чье лицо с трудом помещается на телеэкране? С экранов на них глядел молодой, красивый, подтянутый премьер. Рядом улыбалась дама с внешностью фотомодели — второй человек в правительстве. На их фоне даже Кучма, которого с такой неохотой выбрало население, выглядел как-то по иному. Помолодевшим, что ли.
Работа в правительстве Ющенко закипела сразу, с первого дня.
Роли распределились так. Юлия Тимошенко — мотор предстоящих реформ. Общее руководство и прикрытие ей обеспечивает председатель правительства, а где-то высоко над ними, в облаках парит Леонид Кучма. Поначалу это устраивало всех.
У вице-премьера была полная свобода действий. Ющенко играл роль верховного правительственного арбитра, подотчетного лишь президенту. Президент с удовольствием осваивал новый имидж — либерала и реформатора.
Первой акцией Тимошенко на посту вице-премьера стала поездка в Москву. Россия давно уже обвиняла Украину в воровстве транзитного газа и по обыкновению грозила приостановить поставки энергоносителей. В Москве Юлия Тимошенко выступила с официальным заявлением, которое ввергло в шок украинские элиты. Впервые в истории украинско-российских отношений официальный представитель Киева признал воровство газа. Кроме того, она признала и долг украинских потребителей за газ. Сумма долга была астрономически велика: 2,8 миллиарда долларов.
Слова Тимошенко произвели эффект разорвавшейся бомбы. Удар пришелся в самое сердце хитроумных бизнес-схем, позволявших уводить миллиарды долларов из бюджетов обеих стран на номерные счета в Швейцарии. Тимошенко лучше других знала, как функционируют такие схемы. Знала она и то, что выигрывает от них не только ворующая газ украинская сторона, но и участвующие в дележе прибылей крестные отцы «Газпрома». Кроме того, это был еще и удар по главному инструменту российской внешней геополитики на просторах СНГ — по газопроводу с дешевым газом. Если бы стране действительно удалось вывести газовые отношения из закулисья политических переговоров на уровне президентов в сферу честных экономических отношений, Украина наконец могла бы назвать себя по-настоящему независимой.
Первым с резкой критикой Тимошенко выступил председатель государственного АО «Нефтегаз Украины» Игорь Бакай, поскольку непосильный миллиардный долг ложился на его фирму. Патрон Бакая Александр Волков обвинил Юлию Владимировну в отсутствии патриотизма. Кучма тоже сделал вид, что разгневался. Президент ездил на рыбалку с Бакаем, материл Юлю и, успокаивая одного из главных финансистов своей предвыборной кампании, обещал завести уголовное дело на сорвавшуюся с катушек бывшую принцессу. Потом Кучма, правда, поминал недобрым словом Путина, который выкручивает ему руки и требует отдать долги, а также Запад, требующий реформ, и объяснял, что выхода, похоже, нет — признавать долг перед Россией придется. В конце концов Игорь Бакай был с треском выгнан из «Нефтегаза».
Чего, в сущности, и хотел Кучма.
А настоящая работа началась по возвращении из Москвы.
Тот краткий период, когда леди Ю работала в правительстве, чиновники вспоминают как смерч. С ужасом и восхищением перед стихийными силами природы. Восхищение преобладает.