- Сколько у Шепарда будет времени? - спросил полковник.
- Двадцать минут, - откликнулась Вероника дель Ольмо. - Возможно, двадцать пять. Потом к нему придут русские.
- На визуальную инспекцию хватит, - решил полковник. - Сближение на своё усмотрение. Первичные задачи - принадлежность неизвестного объекта и оценка угрозы. Использование оружия на поражение в случае агрессии разрешаю без ограничений.
Время ожидания тянулось словно бесконечно, пока его не прервал вызов с орбиты.
- Флайт-коммандер Шепард - базе, - если пилот космоплана и проявлял какое-то беспокойство, на его голосе это не сказывалось. - Подтверждаю визуальный контакт с целью. Объект составной, крупногабаритный. Примерно восемьдесят на восемьдесят футов, буквой Т в одной плоскости, диаметр составляющих частей - футов двенадцать. На вызовы не отвечает, радарного сопровождения не ведёт. Наблюдаю гало мелких фрагментов у одного из внешних узлов объекта. Запрашиваю разрешения на сближение.
- Время? - спросил полковник.
- Девятнадцать минут, - откликнулась Тамика Дэвис.
- Сближение разрешаю, - Толберри бросил недовольный взгляд на метки русских машин на карте орбит.
За следующие несколько минут он успел взмокнуть - хотя температура в центре управления поддерживалась вполне комфортная. Неизвестный космический объект по самым грубым прикидкам насчитывал тонн шестьдесят, а то и восемьдесят. Неизвестно чья возможность закидывать настолько тяжёлые машины на орбиту, да ещё и скрытно, откровенно пугала.
Его форма любые домыслы о надувной обманке заставила отбросить почти моментально. Большие прямоугольники солнечных батарей, как минимум три огромных, с космоплан размером, отдельных модуля, ещё пара штук размерами поменьше, какие-то неопознаваемые устройства на корпусе, и, в завершение всего - здоровенная ажурная ферма с облаком неопознаваемых мелких обломков вокруг неё. Для наземных станций наблюдения пройти незамеченными при всём желании не получится.
- Выносная ферма несёт следы высокотемпературных повреждений, - транслировал Шепард в ходе сближения. - На корпусе модулей вижу открытые заслонки иллюминаторов. Господи Иисусе, какая же она большая!
Остроносый клин его "Дина соара" неторопливо приближался к бочке центрального блока неизвестной станции. В том, что это именно станция, никаких сомнений уже не оставалось.
- Подхожу на минимальное сближение, использую прожектор инспекционной турели для попытки заглянуть внутрь станции через иллюминатор, - флайт-коммандер Шепард осёкся.
Под ярким солнечным светом на минимальном расстоянии от станции прожектор не требовался. Из черноты внутреннего жилого объёма на визитёра щурил против солнца глаза человек со встрёпанной и насквозь мокрой от пота головой.
Вполне обычный человек, в дурацком спортивном костюме вместо скафандра или лётной формы. Словно на добивание, рядом медленно крутился в невесомости забытый кусок надкусанного чёрного хлеба.
Из оцепенения флайт-коммандера Шепарда вывел только сигнал радарного облучения. Два советских орбитальных инспектора наконец-то прибыли - и вели цель основным радаром в боевом режиме.
- Земля, - Шепард торопливо, один за другим, отключил предохранители бортового оружия и отправил космоплан в мучительно-долгий разворот на маневровых двигателях. - У нас проблемы!
Глава 3
- До свидания! Bon voyage! До встречи на земле! - семнадцатый экипаж посещения уже крепко обнялся с восемнадцатым на прощание и теперь занимал места в "Союзе". Мягко встала на место и щёлкнула замками крышка люка. Бортинженер Юлий Бороденко проверил герметичность и показал командиру экипажа большой палец.
- Так, Юлик, давай к установке, выводи на режим, - приказал ему в ответ Виталий Никитин. - Откатаем быстренько программу, и отпустим уже ребят домой.
Имени установка не имела. Просто "установка" и всё. Даже в документах. Космонавт-исследователь Валентин Степняков попробовал как-то пошутить "спасибо, что не изделие". Давно попробовал, ещё в наземном центре подготовки, так оба товарища по вылету посмотрели на медика будто заслуженные дедушки советской армии - на чересчур говорливого салабона. Даже Бороденко, который формально был таким же гражданским специалистом. А уж командир экипажа, герой Советского Союза полковник Виталий Никитин, тем более отлично знал, в чьих именно тёмных коридорах и зачем родилась установка. Знал гораздо лучше, чем ему с подчинённым того хотелось.
Дни военного космоса стремительно заканчивались, как и дни СССР. Француженка в семнадцатом экипаже посещения стала тому неумолимым свидетельством. Всего каких-то десять лет назад сама мысль, что монтировать секретную военную установку на вершине Софоры, проводить кабели питания и телеметрии и начальный комплекс диагностики будут с иностранным военным пилотом-испытателем на борту казалась сюрреалистическим бредом. А сейчас даже сам её монтаж оказался возможен далеко не в последнюю очередь потому, что Франция заплатила сорок миллионов долларов за полёт своего космонавта и взяла на себя часть расходов по снабжению экспедиции.
Про то, как именно обеспечили возможность хотя бы полугода работы с установкой без посторонних на борту в следующую, восемнадцатую, смену и вовсе можно было писать авантюрный роман. Лет через пятьдесят, когда сроки давности пройдут.
Если пройдут.
И если останется кому писать. Бардак на Земле вызывал не самые приятные мысли о перспективах некогда единого государства. Расстрел политбюро безумной спортсменкой, два кровавых путча и сплошное кольцо бунтов и погромов на периферии СССР заставляли нехорошо задуматься, успеет ли страна увидеть новый, 1995, год, или самое позднее летом развалится на десяток независимых государств - вроде де-факто уже отколовшегося балтийского союза или охваченных братоубийственными склоками Кавказа и средней Азии.
Оставалось только держаться за работу - ради надежды, что прилежное выполнение собственных обязанностей хоть немного поможет всей остальной стране сохранить разум в безумной смуте.
Пока "Союз" выполнял маневр расхождения, Бороденко уже пробудил установку от сна и вывел антенную решётку в рабочее положение. На телеэкране словно раскладывалась причудливая головоломка. Прошлый экипаж втихушку жаловался, что даже от полусобранной установки ломило голову - казалось, что её тонкие металлические трубки и пластины антенн пересекаются наперекор законам известной человечеству геометрии. Впрочем, неизвестно, сколько в этом было правды, а сколько - обычного стресса.
Это четыреста километров до Земли не казались ни высотой ни расстоянием. Привычное к лесостепям человеческое подсознание с его фактической глубиной восприятия порядка сотни метров с первого же взгляда превращало их не более чем в красочную декорацию. А вот пятнадцать метров до "Кванта-1" с того же первого взгляда становились пятью этажами неустойчивого ажурного насеста - и вызывали настоящий страх.
Эффект накрывал практически всех, кто работал на Софоре, что мужчин, что женщин, без разницы, ещё с первых её строителей. Но теперь, когда Бороденко сам наблюдал за выходом установки на режим, ему казалось, что не так уж и лукавили все те, кому пришлось работать с шизофренической флотской конструкцией.
- В каком только дурдоме вы её чертежи у психа отобрали, - недовольно пробормотал бортинженер, и принялся за предварительную стадию подготовки эксперимента.
Не самое простое занятие. Балансировать накачку рабочих накопителей должен был специальный компьютер, но земной, ещё ранних восьмидесятых годов разработки, давно устарел и не лез в грузовик по массе, а современный космический требовал импортных деталей. Купить их вовремя и хотя бы начать сборку попросту не смогли.