— Борсевика, здавайса! — внезапно закричали из кустов, и тут же раздался выстрел. — Бросай оружие!
— Оружие… — Юноша усмехнулся. — Саблю им бросить, что ли? Тоже мне, нашли большевиков…
«Борсевика» — «большевик» — так называли красноармейцев не выговаривающие «л» японцы.
— Джэгэль, ты ведь хорошо стреляешь?
— Да уж, неплохо.
— Возьми мой лук, иначе они нас не выпустят. Эй, эй! — высоко подняв руки над головой, Баурджин двинулся в сторону засевших в кустах японцев. Сколько их там было — двое, трое, пятеро? Ага… Кажется, двое…
— В эту ночь решили самураи перейти границу у реки! — замедляя шаг, запел Дубов. — Эй, что сидите? Сдаюсь я, сдаюсь, не видите, что ли?
— Икгде дебушька? — поднимаясь, коряво спросил японец.
Второй бдительно маячил позади, не спуская с Дубова короткого дула карабина.
— Девушка? — Баурджин обернулся. — А вот она! Позвать?
Чуть слышно просвистели в воздухе тяжёлые стрелы. Одна за другой. Поражённые прямо в сердца японцы без крика упали в грязь.
— Ну вот так-то лучше будет, самураи хреновы! — хохотнул Дубов и, подождав девушку, попросил: — Ты тут повнимательней пошарь по кусточкам, Джэгэль!
— А что искать?
— Меня…
Он всё же обнаружил раненого красноармейца — себя!!! — Дубов теперь точно знал, что себя, первым. Молодой, недавно призванный из маленького русского городка парень, светловолосый, с закрытыми глазами лежал в пожухлой — и почему-то совершенно сухой — траве, раскинув в стороны руки. Разорванная, вернее, пробитая на груди его гимнастёрка была вся в крови…
Баурджин присел рядом:
— Ну, здорово, парень. Жаль, что ты меня сейчас не видишь, жаль… А то, вообще б, интересно бы было! Эй, Джэгэль, надо его перевязать, остановить кровь, а то ведь не донесём…
— Перевязать? Да… Я сейчас оторву полу дээли.
— Некогда рвать, давай-ка сюда пояс…
Быстро перевязав раненого, Баурджин и Джэгэль осторожно посадили его на лошадь — вернее, положили, старясь, чтобы парень не слишком прижимался к гриве коня раненой грудью.
— Я буду его придерживать, а ты, Джэгэль, веди под уздцы лошадь.
— Хорошо. А куда вести-то?
— Если б я знал. Хотя тут где-то медсанбат должен быть. Высматривай шатёр с красным крестом!
— С крестом?
— Это знак Иисуса Христа!
— Я знаю. Но и не только его. И Тэнгри.
Они кружили по сопкам примерно с час, покуда не отыскали-таки медицинскую палатку. Здесь уже не стреляли, лишь где-то в отдалении, за холмом, слышалась артиллерийская канонада.
— Стой, кто идёт! — выскочил чёрт-те откуда молодой белобрысый паренёк — часовой.
— Кто такие?
— Из отряда Лодонгийна Дангара. Раненого привезли — принимайте.
— Сейчас… сейчас… я скажу доктору… Валентин Иваныч! Валентин Иваныч!
— Скорее, а то он, кажется, уже и не дышит… Нет, дышит ещё. Да скорей же!
— Я бы сбегал, — виновато потупился часовой. — Да не могу пост бросить.
— Ну, я тогда сам схожу…
— Не положено!
— Тогда кричи!
Вздохнув, белобрысый снова принялся громко звать доктора. И ведь дозвался!
— Что ж вы его так неумело? — устало попенял доктор, глядя, как санитары с осторожностью перекладывают раненого на носилки. — Впрочем, хоть так… Ачикбеев, давайте его сразу на стол…
— Успеете, доктор?
— Успеем. Вы хорошо говорите по-русски, товарищ.
— Я учился в Москве.
— Спасибо за раненого, он теперь ваш крестник.
— Да не за что, лишь бы выжил. Ну мы, пожалуй, пойдём… Ой, чуть не забыл…
Баурджин бегом догнал носилки и, сняв с шеи серебряный амулет, надел его на раненого.
— Это ещё зачем? — удивился подошедший доктор.
— На счастье.
— Странный вы народ, монголы… Ой, пожалуйста, не обижайтесь!
— Да ничего. — Юноша махнул рукой и улыбнулся. — Прощайте, товарищ военврач.
— До свидания. Может, ещё и встретимся.
— Только не на вашем столе!
— Лучше уж на столе, чем в могиле, — мрачно пошутил доктор.
Усевшись на коня, Баурджин посадил перед собой девушку и скрылся в темноте наступившей ночи.
— И куда мы теперь? — обернувшись, тихо спросила Джэгэль-Эхэ.
— К своим. — Юноша улыбнулся.
— А мы их найдём?
— Не знаю…
— Ничего, — утешила девушка. — Не найдём сегодня, отыщем завтра…
— Твои бы слова да Богу в уши!
Конь бил копытами сухую траву. Кажется, здесь дождя и вовсе не было.
— Кто все эти люди? — вдруг поинтересовалась Джэгэль. — Татары?
— Нет. Русские, монголы, японцы.