— Ага, не знаете… То-то вы так истово прикрывали его отход!
— Нечего с ними церемониться, матушка Оэлун, — закричали разбойники. — Кончать надо всех этих лазутчиков.
— Игдорж Собака… — задумчиво протянул Баурджин. — А нам он назвался Барсэлуком. Кто он?
— Как будто не знаешь. Лазутчик Кара-Мергена!
— Кара-Мерген?! Чёрный Охотник… Вот снова я слышу это имя…
— Убейте их! — Дикая Оэлун махнула рукой, и лиходеи взялись за сабли.
— Подождите! — дёрнулся Баурджин-нойон. — Позвольте нам похоронить наших павших. Мы христиане, и не хотим, чтобы их тела клевали хищные птицы.
— Христиане? Ах, ну да. — Оэлун почесала подбородок и махнула рукой. — Ладно, похороните. Заодно выкопаете могилу для наших… И для себя!
Последняя реплика потонула в одобрительном вое.
Вытащив из телег лопаты и заступы — имелись там и такие вещи, — четверо оставшихся в живых торговцев принялись рыть могильную яму. Понятно, не торопились…
А разбойники вели себя как дома — никого не опасаясь. Стреножив коней, рылись среди оставшихся товаров: кто-то примерял дээл, кто-то — гуталы, а кое-кто с большим удовольствием наигрывал на хуре, напевая протяжную песню про вечно синее небо, лесистые сопки и грозного бога Тэнгри. Да, выходит, среди лиходеев далеко не все были христианами.
— Надо бежать, — улучив момент, прошептал Гамильдэ-Ичен.
— Не разговаривать! — один из разбойников, оставленных для присмотра за пленниками, грозно повёл луком. — Ещё одно слово — и моя стрела пронзит болтуну горло!
— Ладно, ладно! — примирительно улыбнулся Баурджин-нойон. — Мы ведь копаем, не стоим без дела. А земля-то, между прочим, как камень. Вон, посмотрите…
Он нагнулся, незаметно подмигнув своим. Шепнул:
— Бежим к сопке!
Перехватил поудобнее заступ…
— Ну, хватит копать! — осадив коня прямо напротив Баурджина, приказала Дикая Оэлун. — Мне не нужны лишние мертвецы — так и быть, оставайтесь живыми!
Могильщики переглянулись.
— Да, да, живыми, — разбойница усмехнулась, — авось, пригодитесь.
Странное человеколюбие атаманши, как тут же выяснил для себя нойон, объяснялось просто — не солоно хлебавши вернулась погоня. Барсэлук — или кто он там? Собака? — бежал, скрылся, и теперь Дикая Оэлун рассматривала попавших в её руки пленников в качестве возможных заложников, если вдруг захочет отомстить Джамуха или… или Чёрный Охотник. Да, скорее всего, так и обстояли дела.
К удивлению Баурджина, всех погибших — и своих, и чужих — лиходеи похоронили достойно. Один из разбойников — высокий представительный бородач в чёрном тэрлэке, подпоясанном железными звенящими цепями — веригами, — даже прочёл заупокойную молитву. И все — даже возможные язычники — почтительно слушали, обнажив головы. Затем под заунывное пение того же бородача быстро забросали могилу землёю, утвердив на возвышении несколько круглых камней, а из более мелких камешков аккуратно выложили крест.
Сама Дикая Оэлун тоже помолилась, после чего, резко вскочив в седло, махнула рукою — пора. Погрузив награбленную добычу на лошадей, разбойники привязали к сёдлам и пленников, после чего дружно поскакали прочь.
В зияющей голубизне небес ярко светило солнце, освещая сопки, поросшие смешанным лесом, отражаясь в широкой сверкающей ленте реки, петляющей меж высокими берегами. Вокруг, средь зелени трав, алели маки, желтели одуванчики и купальницы, нежным пурпуром цветков рвался к небу буйно разросшийся иван-чай. Со склонов холмов лёгкий ветерок приносил сладковатый запах клевера.
Ехали недолго, уже к полдню все спешились и, резко свернув направо, в сопки, дальше пошли пешком, ведя коней под уздцы. Шумели берёзы. Прозрачное небо подпирали лиственницы и кедры. Пахло смолой и цветущим шиповником, жужжали шмели, а где-то совсем рядом увлечённо колотил по стволу дятел.
Чаща постепенно становилась все гуще, вскоре и вовсе стемнело — солнечные лучи гасила тёмно-зелёная тень. Узкая, змеившаяся меж деревьев тропинка привела путников к небольшому ручью, у которого был сделан привал. Напоив, пленников отвели в искусно замаскированную пещеру, где и оставили, завалив тяжёлыми камнями вход.
— Без особых затей, но надёжно, — прокомментировал вслух Баурджин. — Попробуй выберись, никаких сил не хватит.
— Думаю, они к тому же оставили где-нибудь часового.
— Конечно, оставили, Гамильдэ! А как же?!
— Разбойница… Красивая! Очень! Такую б жену! — Жарлдыргвырлынгийн, а попросту — Жорж, молча привалился спиной к стене пещеры и закрыл глаза.