— Да понимаю, — махнул рукой Баурджин.
Елюй Чуцай погладил бороду и потянулся к кувшину:
— Ты не сиди, как истукан, князь! Давай-ка выпьем немного.
— Выпьем? — нойон удивлённо вскинул брови. — Вот уж не ожидал даже услышать такого слова от ближайшего советника Великого хана!
— Я сказал — «выпьем», а не «напьёмся», — внезапно расхохотался мудрец. — В этом большая разница. Вино — прекрасно, если сближает.
— И если знать меру, так?
— Нет, не так, князь, — кидань прищурился. — Не надо себя ограничивать в мелочах, нужно понимать лишь одно: вино — для людей, а не люди для вина.
— Ну, — не удержался от улыбки нойон. — Так про любую вещь можно сказать, и почти про любой дело.
— Да, — Елюй Чуцай важно кивнул. — И в этом — мудрость. Пей, пей, Баурджин-нойон, не думаю, чтоб это прекрасное вино смогло сказаться на умственных способностях такого человека, как ты!
Баурджин усмехнулся:
— Ты поставил три кружки, мудрец! Для кого третья?
— Сейчас придёт Шиги-Кутуку, он у Повелителя. Знаешь, мы хотим видеть Каракорум великим и прекрасным городом... — кидань на миг помрачнел. — Пока же это лишь сборище глинобитных хижин. Ничего, дайте срок!
— А этот дворец, в котором мы сейчас сидим, вовсе не так уж плох, — вскользь заметил нойон. — Цзиньцы строили?
— Проект архитектора Ба Иня, — кивнув, пояснил мудрец.
— Постой-ка! Не тот ли это Ба Инь, из Ляояна, приятель поэта Юань Чэ?
— Да, архитектор Ба Инь как раз оттуда. Недавно уехал. Хороший, приятный в общении человек... и неплохой знаток своего дела.
— Но... — Баурджин задумался. — Ба Инь, насколько я знаю, скульптор. Ну да, скульптор — такую улитку мне изваял в Ляояне, я так и корчму назвал — «Бронзовая улитка»...
— Он и скульптор и архитектор, — подтвердив, Елюй Чуцай прислушался. — Ага... Похоже, кто-то идёт. Наверняка — Шиги-Кутуку. А ну-ка...
Он едва успел наполнить кружку, как в комнату без стука вошёл Шиги-Кутуку — то ли татарин, то ли меркит, моложавый, подтянутый, скромный — один из умнейших советников Чингисхана и верховный судья.
Вошёл, улыбнулся:
— Рад видеть тебя, Баурджин-нойон. Сонин юу байна у? Какие новости?
— Новости у вас во дворце, — с ответной улыбкой князь потеребил свою щегольскую бородку. — Как город — будет цвести?
— Обязательно! — Шиги-Кутуку присел к столику и взял в руки кружку с вином. — За это и выпьем. Умм... Прекрасное вино... Однако, не стоит расслабляться, поговорим о деле. Мудрейший Елюй Чуцай, верно, уже успел рассказать тебе о задании, князь? Я лишь кое-что дополню. — Советник хана посмотрел Баурджину прямо в глаза. — Дело очень сложное, очень. Понимаешь, Ицзин-Ай — по сути, ключ от Великого шёлкового пути, точнее, один из ключей. И этот ключ должен быть монгольским! Шёлковый путь — это не только благоденствие, и торговая выгода. Больше того, это возможность обмена учёными идеями, новостями, это нить, связывающая весь наш мир с мирами Последнего Моря. Мы должны владеть этой нитью, и ты, князь, должен сделать для этого всё.
— Ицзин-Ай, кажется, тангутский город, — как бы между прочим напомнил Баурджин. — И как отнесётся к моему появлению князь тангутов Цзунь Сян?
— Цзунь Сян ненадёжен, — негромко произнёс Шиги-Кутуку. — Сегодня он дружит с нами, завтра — с сунцами. В зависимости от того, кто сильней. Сейчас сила у нас, но... это пока лишь военная сила, а государство сильно вовсе не войском. Точнее — не только войском. Хозяйство — ремесло, торговля, людская жизнь — вот что главное! Великий Чингисхан хорошо понимает это... Для того и строиться Каракорум, хотя многие, как ты, верно, знаешь, против. Увы, увы... — советник скорбно покачал головой. — Монголы не знают, что делать с городами — они их грабят, разрушают и жгут, как поступили с Юч-жоу и со многими цзиньскими городами, впрочем — и не только с цзиньскими. Не разрушать, а сохранять их было нужно! Сохранять под нашей рукой. Увы, многие наши военачальники, не говоря уже о простых воинах — сальджиутах, меркитах, монголах — не понимают ценности городов, для них это просто скопление высоких домов, которые нужно разграбить. Даже у старших сыновей Повелителя — Джучи и Чагатая — нет понимания.
— А Угедей? — вскинул глаза Баурджин.
— Угедей? — мудрецы переглянулись.
— Да, Угедей, — усмехнулся князь. — Смею вас заверить — это умнейший и способнейший к пониманию человек, и вовсе не такой уж пьяница, как про него говорят.
— Да, — согласно кивнул Елюй Чуцай. — Повелитель иногда поручает ему самые щекотливые дела. Может быть, порекомендовать Угедея в качестве официального наследника? Тем более, это не противоречит традиции — Угедей ведь третий сын.