— Хотели напугать остальных купцов? Типа предупреждения.
— Может быть, — чиновник кивнул. — Но тогда остальные купцы должны бы получить предупреждения. А никто ничего не получал! По крайней мере, из тех, кого только что удалось опросить Чжану. Ведь верно, Чжан?
— Да, совершенно верно, господа, — тут же подтвердил один из парней. — Не очень пока понятно, к чему такая жестокость?
— А не может быть — жестокость ради жестокости? — предположил Баурджин. — Ну, вот, просто!
— Может, и так, — переглянувшись с помощниками, промолвил Инь Шаньзей. — Только вряд ли. Видите ли, господин наместник, главари окрестных шаек далеко не глупые люди и никогда ничего не делают просто так.
— Тогда дело за малым — выяснить, зачем это им вообще было нужно! И выяснить как можно быстрее, не хватало ещё повторения всего этого!
Вскочив в седло, Баурджин хотел было сказать следователю, что берёт дело на особый контроль, но вовремя спохватился и лишь, махнув рукой, пожелал судебным удачи. Да, конечно, дело стоило контроля, но совсем не стоило этот самый контроль подчёркивать да ещё навязывать своё мнение. Ни к чему хорошему это не приведёт, да и не стоило без нужды давить на ход следствия. Но и пускать на самотёк — ни-ни!
Вернувшись во дворец, Баурджин наскоро перекусил и сразу же два раза тряхнул колокольчиком, вызывая нового секретаря. Надо сказать, тот появился тут же — в белых изысканных одеждах, с наборным сверкающим поясом. Шаркнул остроносым сапожком, поклонился — изящно, но без всякого страха и льстивости — ну, как же, с такими-то родственниками можно и самого наместника не очень бояться.
— Узнай мне всё о некоем Ань Шаньзее, судебном чиновнике, — быстро приказал князь. — Доложишь завтра.
— Осмелюсь переспросить, господин. Может быть, вы имели в виду чиновника Инь Шаньзея? Да, действительно такой есть. Вот сведения.
Секретарь с поклоном протянул бумагу.
— Постой, — признаться, нойон даже несколько опешил от подобной прыти. — Откуда ты знаешь, что мне понадобятся эти сведения?
— Просто немного порассуждал, — бесстрастно откликнулся секретарь. — Вы, господин наместник, выехали, чтобы лично осмотреть место нападения на караван, а значит — выказали личную заинтересованность в этом деле. Стало быть, у вас могут возникнуть вопросы к судебному ведомству, которое расположено на первом этаже дворца. Мне оставалось только спуститься, что я и сделал.
— Ого... — Баурджин прочёл несколько строчек. — Несдержан, некорректен, прекословит начальству, не всегда доводит дела до конца, пьяница... Ничего себе, характеристика! Вот так Инь Шаньзей, вот так фрукт! И такому, с позволения сказать, специалисту, поручено столь важное дело! А ну-ка...
— Могу я кое-что дополнить устно, господин наместник? — поднял глаза Фань Чюлянь.
— Говори, на то ты тут и есть.
— То, что вы сейчас читаете, господин, это официальная бумага, которая есть в деле на каждого чиновника. Этими делами ведает тоже особый чиновник, в любом ведомстве, в том числе и в судебном — тоже. И вот этот конкретно взятый чиновник — архивариус судебного ведомства — находится с господином Инь Шаньзеем в самых неприязненных отношениях, вызванных тем, что некогда указанный господин Инь Шаньзей, находясь в подпитии во время ведомственного праздника, отмечаемого в заведении господина Шэнь Чжидао на улице Двух Пагод, при всех обозвал господина архивариуса «гнусным и подлым шакалом».
Все эти сведения секретарь выложил быстро и монотонно, как робот. И говорил бы ещё, да Баурджин прервал юношу жестом:
— Хватит, хватит, Фань. И так сложно разобраться. Ты-то сам что про этого Инь Шаньзея думаешь?
— Я не думаю, господин наместник. Я просто доверяю фактам.
— Ну, — усмехнулся наместник. — И что в этом случае говорят твои факты?
Наклонившись, секретарь ловко вытащил нужную бумагу из лежавшей на столе кипы.
— Вот. За прошедший год чиновник второго ранга шестой степени господин Инь Шаньзей расследовал четырнадцать дел, из них десять — по правовым нормам «люй» и четыре — по правовым нормам «лин», при общей загруженности по двадцать дел на человека.
— О, вот как! Выходит, лентяй таки этот Инь Шаньзей?
— Это, смотря как посмотреть, господин наместник. Если с официальной точки зрения — да, лентяй, и ещё какой, но если взглянуть по-другому...
— Ну, ну?
— То получим, что у всех других чиновников судебного ведомства выходит примерно по пять — а у некоторых и по три — нормы «люй». Остальные — «лины». И вот я подумал...
— Так-так-так, — перебил князь. — А ну-ка не спеши, Фань! Это ведь ты у нас имеешь степень «знатока законов», а мы люди простые, кочевники, и прокурор у нас в орде — медведь, то есть Яса, вестимо.