— И много в городе таких домиков? — заинтересовался нойон.
— Да полно, если хорошо поискать.
— Вот и поищи, Фань, поищи. Выделить тебе людей в помощь? Секретарь улыбнулся:
— С вашего разрешения, господин, я бы хотел подобрать их сам. Отослав Фаня, Баурджин собрался таки повнимательнее посмотреть отчёты, но снова не дали.
— Вы велели докладывать по каждому случаю, господин наместник... — войдя, негромко произнёс Чи Янь.
Баурджин оторвал глаза от бумаг:
— Ну? И что там ещё случилось?
— Снова напали на караван, господин.
И опять — такая же картина, как и в прошлый, недоброй памяти, раз, ну, разве что, караван был поменьше, а, следовательно, и расправа с караванщиками субъективно казалась менее кровавой. Но — только казалась.
Купцы, погонщики ослов, слуги — все были прямо таки утыканы стрелами — стреляли с небольшого холма, где имелись многочисленные следы лошадиных копыт. Судебный чиновник Инь Шаньзей с помощниками уже тщательно осматривали холм. Баурджин спешился и неслышно подошёл к ним:
— Что скажете?
— То же, что и в прошлый раз, — следователь обернулся и, поклонившись наместнику, попросил разрешения заниматься своим делом.
— Да-да, занимайтесь, — махнул рукой князь. — Только поясните мне, что конкретно вы собрались делать?
— Что и прежде — опросить людей на постоялых дворах и ямских станциях. Ну, и здесь кое-что есть.
Инь Шаньзей протянул князю пару маленьких медных кружочков:
— Монеты Южной империи, наши — несколько меньше.
— Южной империи? — Баурджин вскинул глаза. — Значит, что же — сунцы?
Следователь покачал головой:
— Такие деньги могут быть у любого. Даже у меня найдётся десяток-другой. Хотя... Вы уже осматривали убитых, господин?
Князь вздрогнул:
— Нет, а что?
— Тогда идёмте, я вам кое-что покажу.
Следом за чиновником Баурджин спустился с холма, подойдя к беспорядочно лежащим — как кого застала смерть — трупам. Остекленевшие глаза, запёкшиеся багровые пятна, скрюченные в агонии пальцы. И стрелы, стрелы, стрелы... Стрел не жалели. Как и людей.
— Что со стрелами? — на ходу спросил нойон.
Следователь улыбнулся:
— Именно это я и хочу показать. Смотрите!
Он взял у помощника уже оттёртую от крови стрелу и показал князю:
— Видите наконечник? Трёхгранный, с маленьким иероглифом — такие делают в мастерских Южной Сун. Опять-таки, само по себе — не улика, такие наконечники продают на вес на любом рынке, — Инь Шаньзей хитро прищурился. — А вот взгляните-ка на эту рану.
Опустившись на корточки перед трупом молодого парня — погонщика, судебный чиновник указал на его шею:
— Мы вытерли рану... Видите, небольшой такой четырёхгранник.
— Кончар? Копьё?
— Нет, господин — ни то, ни другое, — следователь покачал головой. — Судя по манере удара — это клевец, любимое оружие сунцев.
— Клевец, — тихо повторил Баурджин. — В соседней империи Цзинь его тоже любят.
— Цзинь, кажется, сейчас не до нас, — напомнил следователь.
Князь согласно кивнул:
— Не до нас. Чингисхан сильно потрепал их и привёл-таки к миру. Значит — все косвенные улики указывают на сунцев?
— Похоже, что так, — отозвался чиновник.
— А в тот, прошлый раз, какие были стрелы?
— Самые обычные, господин наместник. Без всякого клейма, местные.
— Сунцы... — Баурджин задумчиво обвёл глазами убитых. — Но, чёрт побери, какая выгода от всего этого Южной империи?
— Не знаю, господин, — пожал плечами следователь. — Знали бы выгоду, давно нашли бы убийц.
Глава 5
Зима 1216—1217 гг. Ицзин-Ай
ОАЗИС ЦВЕТОВ И ЛЮБВИ
Кто мы — ты поняла?
Две восковые красные свечи.
Призвали нас на пиршество в ночи...
— Не хотите ли отвлечься от государственных дел, господин?
— Отвлечься? — оторвавшись от бумаг, Баурджин непонимающе посмотрел на мажордома.
— Ну да, отвлечься, — с поклоном подтвердил он. — Я вижу, сколь пагубным образом ваши дела сказываются на вашем здоровье, а ведь здоровье государя — самое большое сокровище государства.