Кижи-Чинай обиженно шмыгнул носом:
— Ну уж вы скажете, господин!
— Ладно, ладно, не строй из себя благородного учёнейшего шэньши. Рассказывай господину наместнику дальше.
— Так я и рассказываю! — парень пожал плечами. — Слушайте, господин наместник. Значит, это, сидим мы здесь с... с ребятами. Развели костёр, раков в реке наловили, печём, греемся. Вдруг, смотрим — вроде как плывёт что-то. Мешки, что ли, какие-то. Мы — бегом посмотреть. Их как раз волны и вынесли.
— Ты сказал — мы, — князь перебил и поморщился — от парня явно пахло навозом и ещё какой-то нечистью. — Кто был с тобой ещё?
— Так, знакомые, — прищурившись, уклончиво отозвался Кижи-Чинай. — Господин Инь их знает.
— Местная шушера, — презрительно кивнул Инь Шаньзей. — Крысенята мелкие.
— Мертвецов вы, конечно, обыскали? — князь посмотрел юному гаврошу в глаза.
— Да уж конечно, — следователь вытащил из-за пазухи небольшое мешочек. — Извините, господин наместник, не успел показать. Чжан, посвети!
Инь Шаньзей высыпал на ладонь содержимое: несколько цяней, иголка с зелёной шёлковой ниткой, шило.
— Да, негусто, — покачал головой Баурджин. — Думаю, всё ценное с них забрали убийцы... или убийца. Шило-то им зачем?
— Они им людей колют, — пояснил следователь. — Отпетые!
— Откуда их могло принести?
— А с двух русел, — развёл руками Инь Шаньзей. — С любого. Левое мы уже обследовали, правда, далеко не шли.
— Что ж, — князь махнул рукой воинам. — Осмотрим правое. Тем более и солнышко уже выходит. Господи, красота-то какая кругом!
Медленно выкатывавшийся на небо огненный шар солнца золотил красно-фиолетовые отроги Пламенных гор, подсвечивал редкие палевые облака, быстро уносимые ветром куда-то к югу. Позади, вдалеке, виднелись величественные стены города, слева узкой полосой застыл вечнозелёный кустарник, справа, за рекой, высились над обрывом редкие корявые сосны.
— Не оттуда ли их и сбросили? — показал рукой Баурджин. — А ну, глянем.
— Постойте, господа, — Кижи-Чинай ухватил за рукав Чжана. — Мне-то, я думаю, можно и восвояси отправиться? Что тут делать-то? Ежели что, господин Инь знает, где меня отыскать. Да я ему всё уже и рассказал об этих парнях, ну, что знал, в подробностях.
— Рассказал, рассказал, у меня записано, — подтвердил Инь Шаньзей. — Полагаю, он и впрямь нм здесь больше не надобен.
— Тогда прощайте! — парнишка поклонился и, выпрямившись, прищурил левый глаз. — Господин наместник, вы, кажется, говорили о какой-то награде?
— Ха! — усмехнулся князь. — Говорил. И ты её получишь!
— На связку няней!
— Господин, — не выдержал следователь. — Позвольте мне поручить Чжану ударить его палкой! Или нет, я даже сам ударю — чего же ещё сделать за подобную наглость! — он обернулся к подростку. — Ну, куда тебе целая связка, чучело? Это же тысяча цяней! В твоём кругу за этакое богатство запросто головёнку оттяпают!
— Авось не оттяпают, — Кижи-Чинай упрямо мотнул головой. Пышные волосы его качнулись, словно лошадиная грива.
— Эй, эй! — следователь поспешно отогнал коня в сторону. — Только не стряхни на нас вшей!
— Вшей у меня нет, — обиженно возразил парень. — Я голову часто мою — не люблю, когда волосы колтуном.
— Заодно и сам бы вымылся, — Баурджин неожиданно засмеялся: торчащая из выреза халата шея Кижи-Чиная была настолько грязной, что казалась вымазанной ваксой. Похоже, этот парень обычно мыл голову, не снимая халата.
— Так как насчёт награды? — снова напомнил гаврош.
— Ближе к обеду подойди во дворец, с чёрного хода. — Баурджин швырнул пареньку маленькую медную пайцзу с изображением сокола. — Отдашь стражнику, он проведёт тебя к секретарю.
— К секретарю! — обуянный несказанной радостью, Кижи-Чинай пал ниц под копытами коня нойона. — Благодарю! Благодарю вас от всей души, господин наместник! У вас поистине доброе сердце, это счастье для подданных — иметь такого повелителя! Прощайте же, и да сопутствует вам удача!
— Хорошо говорит, собака! — поворачивая коня, восхитился князь. — Не слишком ли хорошо для обычного оборванца?
— Вы тоже заметили? — нагнав Баурджина, следователь испросил разрешения ехать рядом. — Видите ли, господин наместник, ещё лет пять назад Кижи-Чинай вовсе не был бесприютным бродягой, а жил за городом, на одной из ямских станций у какого-то, по его словам, очень хорошего и доброго человека. Их там, собственно, трое жило, как он рассказывал. Сей ямской доброхот купил их у какого-то проезжего работорговца, причём выбирал таких, чтоб были с русыми волосами — приметно, не правда ли? Наверное, чтобы, если сбегут, так легче ловить.