— Спрашивай.
— Господин... Даже не знаю, как сказать.
— Скажи как есть и ничего не придумывай.
— Как есть? — Сиань Цо улыбнулась как-то несмело, конфузливо. — Господин, не могли бы вы научить меня каким-нибудь мерзким ругательствам ?
— Чему?! — изумился князь. — Ругательствам? А зачем тебе это надо?
— Я работаю с людьми, господин. С простыми людьми. С мужчинами.
— А-а-а-а! — порывисто обняв девушку, Баурджин крепко поцеловал её в щёку. — Поня-а-а-атно! Хочешь таки перевоспитать трудовой коллектив? Отличная цель! А ругательства, значит — средство.
— Ну да. Ведь не собираюсь же я ругаться в постели!
— В постели? Интересная мысль...
Соскользнув с ложа, Сиань Цо быстро принесла откуда-то чернильницу, перо и бумагу:
— Ругайтесь, господин князь! А я буду записывать.
— Гмм... — Баурджин замялся. — Ты точно этого хочешь?
— Да! И именно от вас. Потому что я... потому что я доверяю вам, господин!
— Тогда зови меня на «ты». Просто — Бао Чжи, или князь.
— Князь, пожалуй, лучше... Ну же!
— Эх... — встав — ругаться лёжа показалось как-то уж совсем неприлично — князь накинул на плечи халат, запахнул полы, и, выставив вперёд ногу, выдал:
— Раскудрит твою так через коромысло, ититна мать, ядрёный корень...
Ну, и так далее, и тому подобное. Постепенно выложил всё, что знал — а знал Баурджин-Дубов немало, — начиная с босоного детства, проведённого в рабочих кварталах, и заканчивая армейскими буднями, где ненормативная лексика применялась, пожалуй, чаще, чем статьи устава гарнизонной и караульной службы.
— Не знаю, — подняв перо, весело улыбнулась Сиань. — Как изобразить «ядрёный корень» и «раскудрит твою так»? Я и иероглифов-то таких не ведаю.
— Я, можно подумать, ведаю, — хмыкнул наместник. — Ты уж какими-нибудь особыми для себя значками запиши.
— Попробую, куда деться? А что значит...
Девушка произнесла такое, от чего, пожалуй, свернулись бы в трубочку уши у целой дюжины извозчиков с парой боцманов парусного флота в придачу.
— Ну... — Баурджин даже покраснел, чего уже давно за собою не замечал. — Так даже и не объяснишь, сразу... Хорошо бы вина выпить!
— А у меня есть вино! Сейчас, принесу.
Залпом опростав три кружки, князь почувствовал себя куда смелее и обстоятельно, во всех подробностях объяснил бывшей наложнице — что к чему. К его удивлению, Сиань Цо выглядела не очень-то и сконфуженной, Вернее, совсем не сконфуженной, старательно, словно прилежная ученица, записывая на бумажный листок все труднопереводимые перлы.
— Ну как, успеваешь? — участливым тоном учительницы начальных классов справился Баурджин.
— Угу, — кивнула девчонка. — Давайте дальше, князь.
— Мы же договорились на «ты»!
— Ну тогда давай...
— Что — «давай»?
— А вот что!
Отбросив в сторону кисть, Сиань Цо царственным жестом сбросила с плеч накинутый было халат и, подойдя к князю, принялась с жаром целовать его в губы...
И снова ложе, и снова клубок переплетеных тел, и томное дыханье, и стоны... и биенье сердце в унисон.
А потом опять:
— «Еханый бабай» — что значит?
Наверное, часа через два, а может, и больше — кто тут считал эти часы — Баурджин понял, что выдохся. Нет, не в любовном смысле выдохся, а в том самом, ругательном. Ну, не шло больше ничего на ум, хоть ты тресни! Ни единого паскудного слова. Ну надо же...
— Ладно! — решив, что хватит, князь потёр руки. — Теперь будем тренироваться.
— Как тренироваться?
— А так... — прикрывшись покрывалом, наместник вытянулся на ложе, заложив за голову руки. — Давай-ка произнеси любую фразу...
— Да запросто! Вот, слушай... Еханый бабай, ядрёна корень, итит-на мать, так твою разэтак перетак и нараскоряк...
— Не, не, не, не! — разочарованно замахал руками Баурджин. — Это всё совсем не так говорится. Гораздо более веселее, на кураже! А ты мямлишь тут что-то, как, прости господи, последняя двоечница. Ну-ка, ещё разок... С чувством, с толком, с расстановкой... И чтоб глаза — главное дело — сверкали! А ну, сверкни глазом!
— Как?
— Как-как — нараскоряк! Сверкни, кому говорю! О! Получилось. Теперь сдвинь брови... Да не так, посуровей... О! Сплюнь через губу... Плюй, плюй, тренируйся. Трудно? Так уж конечно, нелегко, что поделать. Вот, если б у тебя хотя бы одного зуба не было — так бы слюной и цыкала, как блатные. О-о-о! Вот так хорошо! Молодец! Только совсем не обязательно было плевать на мой верхний халат.
— Я нечаянно.
— За нечаянно — бьют отчаянно! Это выражение тоже запомни, пригодится.