Нет! Врёшь, не возьмёшь!
А ну-ка!
Баурджин снова изо всех сил пнул ногами песок. Бесполезно! Князь ткнул локтями соседей — вместе! Вместе надо!
Те поняли... Удар! Удар! Удар!
Неужто вот так суждено погибнуть? Вот здесь, в горячей песчаной могиле? Нет! Шалишь! Никогда! Главное — не сдаваться, действовать.
Удар! Удар! Удар!
И вдруг стало светло! Луч солнца — солнца! — ударил в глаза. И горячий воздух пустыни — о, сладкий, сладкий воздух! — ворвался внутрь. О, этот сладостный воздух — Баурджину он показался сейчас свежим и чистым воздухом зимнего морозного дня.
Выбрались, выкопались, улыбаясь, посмотрели друг на друга и тут же принялись откапывать других. А над головами безмятежно сияло нежно-бирюзовое первозданно-чистое небо! Сколько длился этот песчаный смерч? Час? Два? Двадцать минут? Судя по солнышку — не так уж и много. А показалось — вечность.
Час — а то и все полтора — откапывали повозки. Странно, но песок практически не занёс дорогу — лишь кое-где виднелись широкие желтовато-бурые полосы. Может быть, потому что дорожное покрытие было уложено неким едва заметным — но заметным всё-таки — полукругом. Середина — чуть выше, края, обочина — чуть ниже. А ведь хорошая дорога, чёрт побери! Хоть на «Волге» езди! Князь вдруг вспомнил свою красавицу — тёмно-голубую «двадцать первую» «Волгу», вспомнил умершую жену, ещё ту, из прошлой жизни, вспомнил давно уже взрослых детей, внуков. Как они там? Неплохо, наверное. А у него, у Баурджина-Дубова, уже и здешние дети — взрослые, те, которые постарше. Остальные ещё малы... Привезти бы их сюда поскорей!
— Отличная дорога! — топнув ногой по дорожному полотну, подрядчик Дань Ли восхищённо прищёлкнул языком. — Вижу, смотрительница дорог Сиань До прекрасно знает своё дело! Молодец, девочка — вся в отца.
— А вы знали её отца? — нойон подошёл к подрядчику.
— Да, знал, — кивнул тот. — Славный был человек и хороший мастер. Жалко, что несчастливый. А дочь его — вот славная девушка! И, судя по дороге — тоже мастер не из плохих.
— Что, так хорошо сделано?
— Отлично! Да вы и сами видите.
— Вижу, вижу, — покивал князь.
Похвала дорожника неожиданно пришлась Баурджину по душе, словно бы похвалили его самого, либо какого-нибудь близкого человека. Сиань Цо. А, пожалуй, и в самом деле — близкого. Сиань Цо — пышноволосая красавица с карими блестящими глазами. Бывшая наложница, бывшая танцовщица — а ныне — смотритель дорог. Да уж, наверное, не так-то легко приходится в сей должности этой красивой девчонке. Князь улыбнулся, вспомнив вдруг, как учил Сиань ругаться. Как та потом тренировалась на случайных прохожих — на Жэне Сужэне, на каких-то гопниках... Сиань Цо — милое, смешливое существо. Она почему-то очень не любит Турчинай, эта Сиань. Потому что когда-то была у неё в танцовщицах? Или, может быть, просто ревнует? А что? Очень может быть. Вот Сиань-то тоже надобно предупредить, чтоб не подавала виду, признав в одном из дорожников самого наместника!
Обоз подъехал к урочищу уже ночью, когда в бархатно-чёрном небе вовсю сияли звёзды, а яркий месяц навевал воспоминания о какой-то волшебной сказке. На длинной шесте, у ворот постоялого двора — ямской станции — горел зелёный фонарь: светильник за прозрачной зеленоватой бумагой. Станция была новой — об этом ясно говорила отделанная жёлтой плиткой ограда и иероглифы на воротах — «Уголцзин-Тологой» — так же, как и урочище, именовалась и станция. Такие же — по единому плану — станции строились на всех новых дорогах.
Начальник станции — добродушный толстяк в выцветшем синем халате — принял путников довольно радушно, правда, перед тем как открыли ворота, сотник Ху Мэньцзань, что есть силы барабанил в них кулаками минут десять, а то и все двадцать. Стражники на воротной башне сначала долго не отвечали, потом попросили подойти к воротам старшего, показать специальную бумагу — пропуск — и пайцзу. И то, и другое, естественно, у Дань Ли имелось.
— Места здесь глухие, дикие, — жаловался ямской начальник. — Вот и бережёмся. А вы, стало быть — дорожники?
— Они самые, — князь усмехнулся. — Камни, кирпич везём, известь.
— Ого! Что, в урочище камней нету?
— Не всякий камень для дорожного полотна пойдёт, — со знанием дела отозвался Баурджин. — Далеко не всякий. А что, ремонтники у вас ночуют?