Юношу, вернее — Дубова, ничуть не замутило — на фронте, в Отечественную, не то ещё приходилось видеть. Вытерев саблю об полушубок, Баурджин соскочил с коня, стащил с поверженного вражины ножны. Быстро прицепил к поясу и вскочил в седло:
— Хур-ра-а-а!
И, дав шенкеля коню, поскакал, понёсся, догоняя своих — те уже, похоже, давно увлеклись преследованием.
Догнал… Обогнал… Ага, вон они — удирающие вражьи спины. Десятник поднял левую руку — готовить стрелы. Впрочем, и сами должны были уже догадаться, не командовать же в таких мелочах!
— Хур-ра-а-а! Хурр-ра! — кричали юные воины Баурджина, рядом с ним нёсся десяток Кэзгерула Красный Пояс, а, чуть поодаль — и другие десятки найманского рода Олонга. А Жорпыгыл? Нет, его не было, как не было и отборных воинов кочевья Олонга. Ну, правильно, у них же другая задача.
— Хур-ра-а!
Казалось, это стремительное, как взмах орлиного крыла, наступление, этот лихой, можно сказать, уже удавшийся рейд так же хорошо и закончится — преследованием и пленением бегущих врагов. Баурджин оглянулся — его воины неслись вперёд, улыбаясь и полностью позабыв о страхе.
— Хур-ра!
А враги… враги позорно бежали… и в этом их чересчур уж поспешном бегстве явно было что-то не так! А не заманивают ли? Вполне вероятно, ведь приёмы ведения войны у кераитов с найманами одни и те же.
Останавливая увлёкшихся погоней воинов, Баурджин закрутил в воздухе левой рукой, словно бы рисовал круг. Повинуясь ему, парни поспешно придержали коней… и то же самое сделали воины Кэзгерула. А остальные неслись: — Хур-ра! Хур ра!
— Почему мы остановились? — подскакав ближе, сверкнул глазами Гаарча. — Вся добыча сейчас достанется другим!
— Не достанется! — Десятник жёстко сжал губы. — Слушай мою команду — грабежом и погоней не увлекаться, вперёд продвигаться с опаскою, в любой момент быть готовым повернуть назад.
— А эти? Эти? — завизжал, заплевался Гаарча. — Остальные, значит, будут хватать богатства, а мы…
— А вы будете делать то, что я вам сказал! — Баурджин выхватил из ножен саблю. — Ты не согласен?
— Что ты, что ты! — Гаарча изменился в лице. — Я вовсе не то хотел сказать…
— Ну и прекрасно, — улыбнулся десятник. — Вперёд. Но, осторожно, как я говорил. Когда я подниму вверх саблю — все живо поворачиваем назад и скачем к Чёрному кряжу… туда, где дорога на перевал.
Баурджин ясно себе представлял: так и придётся сделать, и нечего поддаваться на притворное отступление кераитов — не так уж они и слабы, как сейчас хотят казаться. Жаль, не видно главных сил, интересно, как там у них?
И конечно, так и случилось.
Скачущие впереди воины — из самых алчных — вдруг осадили коней, словно бы наткнулись на стену. А потом и повернули назад, да только не успели улепетнуть, поражённые меткими стрелами ханской гвардии кераитов — тех самых, с серыми перьями кречетов на шлемах. Все они были в панцирях — и люди, и кони — в пластинчато-стальных или в кожаных, ничуть не менее крепких и красивых. У многих, усиливая защиту, пересекались на груди железные наборные пелерины, из-под низко надвинутых шлемов едва виднелись глаза, в руках угрожающе покачивались длинные составные луки, копья и тяжёлые сабли.
Вот она — броненосная конница!
Сердце Баурджина нехорошо ёкнуло.
— Назад! — приподнявшись в стременах, закричал он, поднимая над головой трофейную саблю. — Назад! К Чёрному кряжу!
Его воины и десяток Кэзгерула организованно повернули, остальные же, чересчур увлёкшиеся преследованием и добычей, попали под натиск кераитских «рыцарей», словно под асфальтовый каток. А ведь были ж предупреждены! Ну, как, как поддерживать дисциплину, когда, почуяв возможность лёгкого грабежа, большая часть войска превращается в алчное неуправляемое стадо? Ну, чёрт с ними, теперь уж ничем не поможешь.
Найманские воины — теперь уже молча, без всяких криков — понеслись назад… нет, не совсем назад — чуть левей, к Чёрному кряжу, как раз там проходила дорога на перевалы. Там можно было уйти. И там, за первым кряжем, ждала засадная «тысяча» хана Инанч-Бильгэ.
— Быстрей! Быстрее! — на скаку перепрыгнув на заводного коня, подгонял своих воинов Баурджин.
А их осталось так мало — многие, слишком уж многие нашли свою смерть от злой кераитской стрелы. Уже не видать было Ильгана с Цыреном, здоровяка Кооршака… нет, вот он… вон и Гаарча с Хуридэном — если б Баурджин не вытащил тогда саблю, где б они были? А где Гамильдэ-Ичен? Неужели погиб? Жаль… Единственный грамотей на весь десяток, да и вообще — неплохой парень.