Не сказать, что красавица, но… Лицо смуглое, но не той смуглоты, что кажется иногда грязью, а, так сказать, аристократической, словно бы загорелое, такая же смуглявая и вся кожа, по крайней мере, та, что была сейчас видна в разрезе халата. Глаза — пронзительные, золотисто-карие, с тем самым особым магическим разрезом, что отличает всех женщин Востока. Такие глаза бывают у повелительниц. И роскошные тёмно-рыжие волосы, заплетённые в две тугие косы. И стройное тело, вот только грудь… грудь под халатом была не видна.
— Ты словно бы меня раздеваешь — такой сейчас у тебя взгляд. — Гэмбикэ облизала губы. — У, волчище! Ну, раздень же меня, раздень!
Баурджин не заставил себя просить дважды — уж если девушка чего хочет, так всё равно добьётся, тем более такая девушка, как эта Гэмбикэ…
Сорвав с девчонки халат, Баурджин осторожно погладил обнажённое тело — плечи, живот, грудь… маленькую, но с большими сосками…
Гэмбикэ застонала и, сбросив с себя остатки одежды, буквально накинулась на юношу… Изголодалась, что ли? Скорее всего…
Баурджин повалился на кошму, точнее, это Гэмбикэ его повалила, сама же уселась сверху, закатывая глаза…
Всё ж она была красива… Красива не той красотой уже расцветших женщин, а той, пока ещё не очень заметной, маленькой и стыдливой, красотой юных дев, бутонов, из которых вот-вот распустятся розы.
Мысли эти вихрем пронеслись голове юноши, а вскоре он уже не думал вообще…
— Эхх!
Изогнувшись тигрицей, Гэмбикэ дёрнулась в последний раз и, громко застонав, обессиленно упала на грудь Баурджина.
— Ты — волшебница, — гладя девушку по спине, прошептал тот. — Степная колдунья.
Гэмбикэ улыбнулась:
— Всё ж таки не зря я послушалась Гурбесу… Не зря… Впрочем, ты даже не думай рано уйти!
— А я и не думаю!
В этот момент откуда-то со стороны входа вдруг послышался шум, словно кто-то, споткнувшись, чуть было не свалился в очаг.
— Кого там ещё принесло? — не слишком-то вежливо поинтересовалась хозяйка.
— Я, госпожа. Твой верный раб Гали. Принёс вино, как ты велела.
— Вино? Так давай его скорее сюда, кой же чёрт ты там ползаешь?
— Упал, госпожа.
— Упал? Вот чудище! Только не говори, что ты его разлил, наше вино…
— Не, не разлил. У нас оно вообще закончилось!
— Что-о? А ну-ка, иди сюда!
— Иду, хозяйка!
— Иди, иди…
Ничуть не стесняясь, Гэмбикэ, как была — голая — вскочила на ноги и, ловко ухватив слугу за ухо, принялась со смаком трепать:
— Вот тебе, вот!
— Ой, госпожа, больно!
— Ещё не так будет больно! Признавайся, плут, — это ведь ты выпил вино?
— Ой, госпожа… Я ведь принёс… Целый кувшин!
— Что? Целый кувшин? — Гэмбикэ наконец отпустила парня.
А тот смотрел на неё таким влюблёнными глазами, такими, что… Если б на Баурджина так смотрела какая-нибудь девчонка, он бы на ней, наверное, женился, как честный человек.
— Так что там в твоём кувшине, плут?
— Вино, госпожа. Рисовое или яблочное… Мне дал его ушастый Чооронг, слуга хана Эрхе-Хара.
— Где ты его видел? — тут же переспросила девчонка. — Отвечай же!
— Здесь, госпожа, в нашем кочевье.
— Так он что же, тут один, этот твой Чооронг?
— Нет, госпожа, со своим хозяином.
— Так бы сразу и говорил, плут! — Гэмбикэ залепила слуге смачный подзатыльник. — Это что же, выходит, Эрхе-Хара проспался-таки после вчерашнего?
— Да, он, похоже, совсем проспался. Даже почти не шатается в седле.
— А куда едет, к нам?
— Не, не к нам. Чооронг сказал — к славному хану Инанч-Бильгэ едет его хозяин. Едет, чтобы пить, гулять и веселиться!
— То-то не нагулялся ещё, бедняга! Вина ему, что ли, мало?
— Не, вина он не хочет. Хочет чего покрепче. У Инанч-Бильгэ, сказал, есть!
— Вот, пьяница! — сплюнула в сердцах Гэмбикэ. — Значит, Эрхе-Хара к Инанч-Бильгэ на пир едет?
— Да, к нему.
— Ай, как скверно-то, а! Ай, как скверно… Надобно выручать подружку.
— Может, я чем помогу, госпожа?
— Тебе, плут, веры нет. Да и не сможешь ты помочь в таком деликатном деле… Хотя… — Девушка задумчиво покусала губу, впрочем, думала она недолго, больше действовала. — Беги сейчас с Эрхе-Хара, скажешь — твоя хозяйка, я то есть, хочет его тотчас видеть, в общем — зовёт в гости. Приедет — не пожалеет, так и передай.
— Передам, госпожа!
— Ты ещё здесь? — Гэмбикэ возмутилась. — Да за что ж мне такое наказание? А ну, пошёл отсюда! И без Эрхе-Хара не возвращайся! Так… — Девушка посмотрела на Баурджина. — Попрошу тебя помочь, — решительно заявила она. — Не столько мне, сколько моей подружке Гурбесу и её дружку, Тэйбаке. Острый клинок навис, можно сказать без преувеличенья, над их дурными головами.