— Чего скривился? — зыркнул на юношу хан.
— Голова болит, — пленник ухмыльнулся и нагло попросил кумысу.
— Что, пил вчера?
— Да вот, с почтеннейшим Боорчу и пил.
— Вот пусть он тебя и угощает. Эй, нукеры, развяжите пленнику руки.
Боорчу, надо отдать ему должное, кочевряжиться не стал, передав юноше через слугу пиалу с кумысом, который Баурджин с явным удовольствием и выпил, облизав губы. И снова, скосив глаза, посмотрел на Кокэчу. А тот деловито перебирал халаты и, лишь почувствовав на себе взгляд, оторвался от столь увлекательного занятия и злобно ощерился.
— Что ты там делаешь, Кокэчу?
— Проверяю, не заколдованы ли подарки, великий хан!
— Потом проверишь. — Темучин махнул рукой. — Садись к нам, выпей. Что за мешок ты держишь в руках?
— В нём что-то шевелится, великий хан! Чжурчжэни обещали прислать павлина, наверное, это он и есть!
— Ну, так тащи сюда, посмотрим!
Баурджин скептически посмотрел на шамана: павлин в мешке — это что-то странное, вот, кот в мешке — ещё куда ни шло.
— Ты ещё не велел палачу сломать ему спину, великий хан? — бросив злой взгляд на пленного, сипло поинтересовался Кокэчу.
Баурджин поёжился — и чем, интересно, он не угодил этому мошеннику-колдуну?
— Сломать спину можно быстро, Кокэчу. — Темучин усмехнулся. — Вот только потом не склеишь.
— Мудрая мысль, великий хан, — одобрительно кивнул юноша. — Очень мудрая.
— И всё ж я бы не ждал…
Вот, неуёмный старикан! Шаман, мать ити…
Кокэчу между тем заинтересованно рассматривал шевелящийся мешок. И дался ему этот павлин?
Стоп! С каких это пор павлинов перевозят в мешках, да ещё тайно хранят эти мешки в ямах с пленниками?! Тут явно что-то нечисто! Эй, эй, не торопись развязывать…
Мать честная!!!
Ну, вот примерно чего-то подобного Баурджин и ждал!
Из брошенного на кошму мешка, шипя, выползала огромная змея! Выползла — и очень быстро, никто и глазом моргнуть не успел — приподнялась, раздула капюшон, злобно сверкая глазками — да ведь сейчас бросится! Перекусает всех к чёртовой бабушке… Нукеры уж явно не успеют…
Профессиональная реакция фронтового разведчика не подвела Дубова и сейчас. Он вытянулся, старясь двигаться плавно и вместе с тем как можно быстрее, опа — схватил за ножку золочёный светильник и изо всех сил треснул по ядовитой гадине. Целил-то в голову… Да не попал, зацепил змеюку уже в полете, та шмякнулась на кошму, разъярённо шипя…
Баурджин действовал треножником, как хороший казак — шашкой.
На тебе, зараза, на! Ты ещё пошипи, пошипи…
Подоспевшие наконец нукеры искромсали змеюку саблями.
— Ху-у-у… — переводя дух, юноша уселся на кошму рядом с Темучином и, машинально ухватив голубую ханскую пиалу, единым махом опростал ещё остававшийся в ней кумыс. Потом опомнился:
— Хорошие у вас павлины!
Протянул пиалу хозяину:
— Извини, великий хан, случайно взял твою чашку.
Темучин без слов взял пиалу двумя руками, что на языке степи означало самую искреннюю благодарность. И не нужно уже было ничего говорить, все уже было сказано. Простым и немудрёным жестом.
— Не так то просто содержать в неволе змею, — задумчиво произнёс юноша. — Кобра — создание нежное, её надо холить, лелеять, кормить, наконец…
— Цзы Фай! — побелевшими губами вдруг произнёс Джэльмэ.
Темучин вскинул глаза:
— Что — Цзы Фай?
— Цзы Фай ловил по степи сусликов и полевых мышей. Мне докладывали слуги…
— Что ж ты…
— Я думал, чжурчжэни их едят, великий хан! Клянусь Тэнгри, и в голову не могло прийти что-то иное. — Джэльмэ помолчал и вдруг резко поднялся. — Позволь…
— Иди, Джэльмэ, — согласно кивнул Темучин. — Иди и выясни все…
Цзы Фай, раб посланца империи Цзинь господина Чжэн Ло, мальчишка с вытянутыми кверху уголками глаз, был подвергнут пыткам в тот же день. Он показал, что давно задумал убить Темучина, и почти сразу умер, не вынеся боли. Его сидевший в яме сообщник, подтвердив слова Цзы Фая, тоже не вынес пыток.
— Странные дела какие! — сидя в юрте Боорчу, открыто возмущался Баурджин. — И зачем так жутко пытать? Что они хоть с ним сделали, Боорчу-гуай?
— Всего лишь сдирали кожу.
— Во! — Юноша поперхнулся арькой. — Кожу сдирали! Это вместо того, чтобы вдумчиво побеседовать. Заставь дурака Богу молиться — он и лоб расшибёт! Не знаешь, зачем меня вызывает великий хан?