— Все, нойон!
Приблизившись, всадники остановились невдалеке. Главный — в блестящем шлеме — спрыгнул на землю и, подойдя ближе, вежливо спросил:
— Не вы ли новые вассалы уважаемого Баурджина-нойона?
— Мы! — Парни радостно переглянулись.
— Идите за мной, получите коней, оружие и разборную кибитку. Только имейте в виду — оружие много не дадим, потом добудете сами.
— Ах, какая жалость!
Конечно, Баурджину было бы куда радостнее, если б поскорее вернулась Джэгэль-Эхэ. И куда только её понесло? За каким чёртом? Верно, важное дело, а уж если Джэгэль-Эхэ что-то замыслила — умрёт, но своего добьётся! Сложно даже теперь и сказать — хорошо это иль плохо? Для вольной наездницы, конечно, хорошо, но вот — для верной жены, чья забота рожать детей и ждать… Эх…
Баурджин ухмыльнулся, понимая, что с такой супругой, как Джэгэль-Эхэ, ни за что не будет у него спокойной жизни. И не надо! Она больше друг, воин, чем жена. Хотя…
Баурджин вспомнил всё, что совсем недавно происходило в кустах у ямы, и хохотнул.
— Чего смеёшься? — поднял глаза Боорчу, на правах «старого друга» ближе к вечеру завлекший-таки новоявленного нойона в свой гэр.
Сидели, что и говорить, хорошо — пили уже часа два и готовились петь весёлые песни. Если б ещё не тревожные мысли о Джэгэль-Эхэ…
— Да не переживай ты о своей девчонке! — Боорчу хлопнул юношу по плечу. — Вернётся… А не вернётся, так найдём тебе другую, и не одну — мало ль по кочевьям такого добра?
— Лучше бы вернулась…
— Позволь спросить — это у тебя первая жена?
— Первая…
— Поня-атно… Ну, выпьем! За твою будущую законную супругу, мать твоих детей и хранительницу очага.
Выпив, запили арьку кумысом… Всё равно что водку вином… И всё ж нынче не очень-то брал Баурджина хмель.
— Не переживай, говорю! Давай лучше споем… Ну, ту… Помнишь, ты пел?
— Да помню… Ох, Боорчу-гуай, не простой ты мужик…
— Конечно, не простой, — поправив на плечах шёлковый дээл, вельможа довольно ухмыльнулся и продолжал уже совершенно серьёзным тоном. — Видишь ли, друг мой, я был простым, когда — так же, как и ты, — носился по степи вольным ветром. Времена изменились, нынче я — вельможа, помощник великого Темучина, советник и исполнитель его решений — как же я могу быть простым?
— Вообще-то, да, — согласился юноша. — Верно ты сказал, верно.
— Ничего, уж сегодня расслабимся, отдохнём. Сейчас Джэльмэ придёт, может, ещё и Кокэчу, шаман. Ты не смотри, что он кажется придурковатым, на самом деле старик очень умён. Девок назовём, попоём, попляшем…
— Я смотрю, тут вообще все не те, кем кажутся, — тихо промолвил Баурджин. — Темучин, к слову, сюда не нагрянет?
— Он-то бы со всем удовольствием, да только не сейчас — цзиньского посла стесняется. Тот ведь подумает — что это за император, если он по чужим гэрам арьку пьянствует? Да-да, ты все верно понял, друг мой! — Боорчу расхохотался вовсе даже не пьяно и заговорщически подмигнул. — Да! Вот именно! Темучин будет-таки императором. Не как сейчас — Повелителем для тайджиутов, борджигин, меркитов — мы ведь уже провозгласили его ханом, да не простым, а Чингис-Ханом, Потрясателем Вселенной… но это пока так, среди своих. Ничего, придёт время, и Чингисхану — а следовательно, и всем нам — покорятся татары, найманы, кераиты… и даже надменные цзиньцы! Более того…
Милитаристские мечтанья Боорчу прервал заглянувший в гэр стражник:
— Тут к тебе гость, господин.
— Гость? Наверное, Джэльмэ… но он бы не ждал у входа… Что за гость?
— Некто по имени Алтан-Зэв, господин, — почтительно доложил воин. — Говорит, что ты его хорошо знаешь. И ещё его хорошо знает Баурджин-нойон.
— Алтан-Зэв, Алтан-Зэв… — Вельможа наморщил лоб. — Так это, верно, твой приятель?
— Что-то не помню такого, — покачал головой гость.
Боорчу посмотрел на стражника:
— Он хоть как выглядит, твой Алтан-Зэв?
— Такой… совсем ещё молодой человек. Юноша лет пятнадцати.
— Ладно, зови, разберёмся…
Едва увидев нового гостя, Баурджин, конечно, его тут же вспомнил — как же, молодой командир дальнего поста. Видать, сменился…
— Ты — Алтан-Зэв? — исподлобья оглядел парня Боорчу.
— Я, — тот кивнул и почтительно поздоровался. — Хорошо ли живете?
— Твоими заботами… Арьку пить будешь, Алтан-Зэв?
— Буду.
— Тогда садись! Эй, слуги, а ну, налейте ему… Пей да дело разумей — знаешь, Алтан-Зэв, такую пословицу?
— А как же!
Баурджин-Дубов чуть не поперхнулся арькой. Это ж русская пословица-то! Что же, выходит — она же и монгольская? Чудны дела твои, Господи!