— Что ж, герцог, ваше предложение весьма заманчиво. Я с удовольствием составлю вам компанию сегодня вечером. Скажем, у меня дома, в восемь?
— Прекрасно! — Кощеев потёр руки. — Договорились.
Вечер того же дня окутал Берлин прохладой. На веранде уютного особняка Вернона горели мягким светом старинные фонари. В хрустальных бокалах рубиновым огнём играло вино — то самое, легендарное Шато Петрюс.
— Превосходный букет, герцог, — Вернон сделал небольшой глоток, смакуя терпкий вкус. — Вы истинный ценитель.
— Стараюсь, господин министр, стараюсь, — Кощеев лениво откинулся в плетёном кресле. — Жизнь слишком коротка, чтобы пить плохое вино. Ну так что? Удалось вам посоветоваться с канцлером? Каково его решение?
Вернон тяжело вздохнул, изображая вселенскую скорбь.
— Увы, герцог, вынужден вас огорчить. Канцлер сейчас очень занят. Сами понимаете, внутренняя политика, экономика… Но он обещал рассмотреть ваш вопрос в ближайшее время. Правда, быстрого решения ждать не стоит. Возможно, через несколько недель. Мне очень жаль, герцог, но, боюсь, вам придётся вернуться в Россию. А как только станет известно решение канцлера, я вам непременно сообщу.
Кощеев медленно повернул бокал в руке, наблюдая, как играет вино на свету.
— Вернуться? — он усмехнулся. — Мой дорогой Вернон, вы думаете, я не вижу, что вы пытаетесь меня обмануть? Канцлер Мисбарк никогда не упустил бы такой возможности усилить своё влияние. Вы просто боитесь этого Вавилонского. Боитесь испортить с ним отношения. Но поймите, Вернон, вы играете с огнём.
Он наклонился к министру.
— Жаль, очень жаль… Вы упускаете прекрасную возможность укрепить союз с Российской Империей. А Вавилонский? Вы уверены, что он надёжный партнёр? Сегодня он с вами, а завтра? Вы думаете, что сможете усидеть на двух стульях? Дружить и с Империей, и с этим самозванцем? Наивный…
Он сделал ещё глоток вина.
— Подумайте, господин министр. Может быть, всё-таки стоит пересмотреть решение канцлера? Я уверен, мы сможем найти… компромисс.
Вернон почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ему вдруг стало не по себе. Вино показалось слишком крепким, а голова — тяжёлой.
— Увы, герцог… Р-решение принято… — пробормотал он, чувствуя, как язык начинает заплетаться. — Я не могу повлиять на канцлера.
Министр вдруг почувствовал резкий приступ тошноты. Комната поплыла перед глазами. Он попытался встать, но ноги подкосились.
«Странно, — подумал он. — Вроде всего пару глотков сделал, а уже как-то… нехорошо».
— Что… что со мной? — прошептал он, хватаясь за горло.
И тут он увидел это. Прямо из его груди, там, где сердце, начал подниматься тонкий, едва заметный… дымок?
— Что за?.. — Вернон в шоке уставился на свою грудь. — Герцог, вы это видите?
Кощеев лениво посмотрел на него, потом на его грудь.
— Вижу что? — он пожал плечами. — Ничего не вижу. Вы в порядке, господин министр? Может, вам просто… вина больше не наливать? Кажется, вы немного захмелели.
— Захмелел⁈ — Вернон вскочил с кресла. — Да я трезв как стекло! Смотрите! Дым! Прямо из меня!
Шатаясь, он бросился к большому зеркалу, висевшему на стене в холле. То, что он увидел в отражении, заставило его замереть от ужаса.
Его глаза… Они были полностью чёрными. Без белков, без зрачков. Две бездонные чёрные дыры, из которых на него смотрела сама Тьма.
И тут в его голове раздался чужой властный голос:
— Ты теперь мой, жалкий человечек…
Вернон с ужасом обернулся. Кощеев по-прежнему стоял на веранде, держа в руке бокал с вином. И на его лице играла зловещая ухмылка.
Вадуц, княжество Лихтенштейн
Семья Завьяловых — глава семейства Михаил, его супруга Ольга, и дети Андрюша и Василиса — впервые за долгое время сидели на маленькой террасе около своего дома, ужиная на свежем воздухе. На столике стояли тарелки с простой едой, но она казалась им вкуснее любого пира.
Над городом, над крышами домов, над шпилем новой библиотеки, раскинулся полупрозрачный, едва мерцающий в сгущающихся сумерках барьер, к которому жители Вадуца уже постепенно привыкали.
Он не был твёрдой стеной, через него без проблем пролетали птицы, воздух свободно циркулировал, а люди и транспорт могли спокойно проходить. Но этот барьер изменил саму суть жизни в городе.
— Помните, как это было? — тихо произнесла Ольга. — Просто выйти вечером на улицу… Посидеть вот так, спокойно… Казалось, такое время никогда не вернётся.
Михаил молча кивнул и посмотрел на мерцающий купол. Действительно, ещё совсем недавно они не могли позволить себе такой роскоши. Ночь была временем страха, когда по улицам бродили Тени, а из подвалов и разрушенных домов доносились жуткие звуки.