И каждого, кто смел тогда перечить,грубил и не давал мне закурить,пытался я немедля изувечитьиль просто в пятачину наварить.
За годы пьянства к жалкому итогупривел я свой блестящий внешний вид:нос сломан, приволакиваю ногу,во рту один лишь верхний зуб торчит.
Я оглянулся - времена сменились,дружки-пьянчуги сдохли все давно,другие перед долларом склонились,в конторах пашут и не пьют вино.
Я вставил себе зубы золотые,пришёл в контору париться - и вотвдруг выясняется, что все крутыеголдой давно не набивают рот.
А я-то бабки занял у соседей,рубашку, дурень, с люрексом купил.Во наломал весёленьких комедий!Отстал от жизни - слишком долго пил.
Ну ничего - я жарю чебурекив том парке, где когда-то бушевал,их смачно потребляют человеки,и денег у меня теперь завал.
За зубы и за люрекс расплатилсяи песенки весёлые пою.Во как поднялся, как распетушился,когда прогнал зелёную змею!
Судьба трансформера
Я сейчас некрасивый и старенький,закрывает ширинку живот,а когда-то в цветастом купальникея встречал свой семнадцатый год.
Был я девушкой стройной и чистенькой,не ширялся я и не бухал,жил с барыгой крутым на Пречистенкеи на море всегда отдыхал.
Надоел мне барыга пархатенький,и когда его вдруг замели,распорол я подкладку на ватнике,где хранил он шальные рубли.
Побежал я к хирургу известному,чтобы срочно мне пол поменял.Он мотню мне приделал по честному,а на сдачу мозгов насовал.
А мозги у поэта покойногонакануне он вынул, урод.Нежил взоры я ножкою стройною -стал я рифмами тешить народ.
Неожиданно быстро прославился,всех смелей я писал про любовь.Тот, кто чувствами сладкими маялся,шёл на встречи со мной вновь и вновь.
Нежным Гитлером русской поэзииназвали адепты меня...Мной в те годы все девушки грезили,отдавались, серьгами звеня.
Но бывали с девчонками казусы:просыпаюсь порой и кричу,и пытаюсь от милой отмазаться -я мальчишку, мальчишку хочу!
А издатели стали подначивать:ты мальчишек, мол, тоже вали,надо нам тиражи проворачивать,надо, чтобы к нам педики шли.
Устоял я, хоть было и тяжко мне,поломал я издательский раж,мужиков с их шерстистыми ляжкамиоблетал стороной мой кураж.
Стал в стихах я хулить мужеложество,издеваться над геями стал,и стихи про их гнусь и убожествона концертах всё чаще читал.
И чем хлеще шельмую я педиков,тем отвратней становится мне.Проклял я медицину и медиков,стал ширяться и жить как во сне.
С кем ширялся, с кем пил я и трахался,перестал я совсем различать,коль за дозу ко мне ты посватался,будешь секс от меня получать.
Я, с глазами от герыча жуткими,напомаженный, пьяный в говно,на бульварах стоял с проститутками,позабыв, что пацан я давно.
Жизнь моя, как какашка козлиная,разгоняясь, катилась с горы.Погружался в такие глубины я,что стихов не пишу с той поры.
Наркодилером нынче работаю,хоть ширяюсь, но меру блюду,и в мальчишек, и в девок с охотоюзагоняю иглу и елду.
Сонет-совет неразборчивому Быкову
Дмитрий, Дмитрий, не надо противитьсячувствам вкуса, достоинства, меры,погодите, и вам посчастливитсязаслужить благосклонность Венеры.
Кто вокруг вас? Одни нечестивицы -ни ума, ни красы, ни манеры,речь нелепа, как танк из фанеры,пахнут потом, от Гайдена кривятся.
Вот Григорьев, паршивая бестия,тучен, рыж и всё время икает,а и то он боится бесчестияи индюшек тупых не ласкает -он их гонит обратно в предместия.Так всегда маньерист поступает!
Сонет о противоположностях
Ты говоришь: я не такая.Но я ведь тоже не такой!Ведь я, красы твоей алкая,ищу не бурю, но покой.
Из сердца искры выпуская,гашу их нежности рукой:прильну к твоей груди щекой,замру, как мышка, и икаю.
Ты не берёза, ты ледник -зажечь тебя я не пытаюсь,я, словно чукча, льдом питаюсь,мечтая выстроить парник.
Из нас бы сделать парничок -какой бы вырос в нём лучок!
СОЛНЦЕ
(дважды зеркальный сонет)
Когда лазурью с золотом лучитсябезоблачный и ясный небосклони мир подлунный солнцем упоен,я радуюсь как деревце, как птица.
Смотрите, говорю я, в колесницепобедно мчит отец наш, Ра-Аммон.Да нет, мне говорят, то Аполлонс ватагой Муз играет и резвится.
И все прекрасно знают: небылицаи Ра-Аммон благой, и Аполлон.А тем, кто в низком звании рожден,
напомнит солнца диск две ягодицы,ну, то есть, задницу напомнит он(издревле попке всяк готов молиться).
Вот старый педик, взор его слезится,сияньем солнца полуослеплен,о шалостях былых тоскует он,и тога сзади у него дымится.