— Я-то вернулся, да поздно. Невестка мне сказала, тебя тигр задрал в горах, когда ты искал козу. Я ей не поверил. Думал, ты утопился от её побоев или ещё что.
— Я ушёл в горы искать тигра.
— А через два дня невестку сожрали прямо на краю деревни. Только пару косточек нашли да платье. Старший брат, как узнал, совсем рассудком тронулся — всё сидел на кровати да причитал, что и за ним придёт тигр. Так и не встал больше, умер через месяц от страха. А я всё ждал. Но ни разу не видел тебя, А-Жун. В облавы ходил, что наш староста устраивал, — думал, предупрежу тебя, если что. По ночам открывал ворота. Но ты не пришёл мне отомстить. А теперь, как я снова вернулся, уже который год на реке сижу.
— Нет, второй брат не умрёт, — протараторил А-Жун. — А-Жун никогда не хотел тебя убивать.
— Твоему второму брату теперь девяносто три, — сказала Ло Мэнсюэ и лишь теперь поняла окончательно, что старичок уже умер — может, сразу после того, как они ушли с реки. — Если он сейчас уйдёт, это не так уж и плохо. Если вы вместе…
— Да, не так уж и плохо, — сказал старик. — Там что-то вроде двери, барышня? Проход?
— Да, дверь, — Ло Мэнсюэ кивнула. — Не бойтесь.
Старик взял А-Жуна за руку, приговаривая: «Брось ты свои шкуры, братишка».
Отчего-то она подумала, что под конец увидит их детьми, как, наверно, воображал себе встречу А-Жун, но нет — оба сделались одинаково дряхленькими, высохшими от старости. Наверно, так было милосерднее.
— Вразуми её как-нибудь, — сказал Тянь Жэнь умоляюще.
Он склонился над тазом с водой. Биси, скрестив ноги, сидела на другой стороне крыльца и дулась. Чжан Вэйдэ, слава небесам, просто спал, прислонившись виском к деревянному столбу. Лицо у него было в грязных разводах от слёз, но теперь совершенно безмятежное. Ло Мэнсюэ села рядом, пригладила ему волосы. Тянь Жэнь быстро глянул на них через плечо.
— Я ему дал успокаивающий порошок. Действует он недолго, но Вэйдэ хотя бы придёт в себя. Учёный Ли тоже спит.
— Где он? — спросила Ло Мэнсюэ.
— В сарае.
Биси громко фыркнула. Тянь Жэнь продолжил:
— Он сказал, что лучше останется там. Я не стал возражать: в сарае довольно тепло. Там, кстати, есть ещё дрова — тебе не придётся далеко ходить за хворостом.
Биси фыркнула громче.
— Она обиделась, что я пошёл взглянуть на раны учёного Ли, — пояснил Тянь Жэнь печально.
— У него просто! Дырка в руке!
— Биси, он смертный. Шансы, что он умрёт, намного выше.
— От дырки! В руке!
— От неё тоже, если рана загрязнится. И ты даже не даёшь мне остановить кровь.
— Мне неловко, — заявила Биси.
— Биси, не кривляйся, пожалуйста, — сказала Ло Мэнсюэ. — Я правда перепугалась, когда эта штука на тебя налетела. Они были страшнее, чем несчастный А-Жун.
Биси упрямо повела плечами и внезапно одним движением сдёрнула платье до пояса, воинственно выпятив маленькие острые груди.
Тянь Жэнь терпеливо вздохнул, взял её за плечи и осторожно развернул к себе спиной.
— У тебя, может, вода грязная, — не сдавалась Биси. — И у меня тоже рана загрязнится.
— Я добавил сюда воду с горы Гаоцянь, там реки и снега чисты как небесный нектар, — отозвался Тянь Жэнь так безмятежно, что в первый раз в его словах Ло Мэнсюэ заподозрила бесстыжее лекарское враньё.
Биси недоверчиво сощурилась:
— Откуда у тебя…
— Настолько важные вещи я ношу при себе в цянькуне.
Ло Мэнсюэ, сдержав улыбку, спросила:
— Где Сун-сюн?
Тянь Жэнь, ловко управляясь с дёргающейся Биси, тихо указал в сторону распахнутых дверей чайной.
— Он сказал, — да, я знаю, что у меня холодные руки, Биси, извини, — сказал, что хочет побыть один.
— Хорошо, — кивнула Ло Мэнсюэ. — Хорошо, что он рядом. Я боялась, он уйдёт куда-нибудь.
Она сгорбилась, подперев подбородок обеими руками, — её с детства ругали за такую позу, но на ступеньках так сидеть было удобнее всего.
— Что с ним случилось?
— Исцелился, — сказал Тянь Жэнь, разматывая бинты. — Ну… телесно.
— А чаю мы так и не попили, — вспомнила Ло Мэнсюэ.
Биси хихикнула:
— Мы-то с тобой успели, сестрица.
— Это был не вполне чай.
— Что ж тут поделать! Какая жизнь, такой и чай. Небеса, моё новое платье! Всё теперь испорчено.
Сзади раздались шаркающие шаги. Сун Юньхао подошёл, с трудом переставляя ноги, сел на ступеньки чуть ниже Ло Мэнсюэ, зажал широкие ладони между коленей. Он выглядел немного лучше: хотя бы к лицу вернулось бледное подобие краски.
Гунпин была бережно упакована в дорожный чехол. Наверно, не меньше половины того времени, что Сун Юньхао провёл один, он её чистил.