Не медля ни секунды я подтянул голову к его лицу и рванул зубами то ли за нос, то ли за щеку. Тот заревел и отшатнулся, и я оказался на свободе. На ноги мы вскочили одновременно, и меня неприятно поразила легкость, с какой двигался мой противник.
В клетке возились разбуженные узники, мы же кружили по пещере, присматриваясь друг к другу. В голове у меня окончательно прояснилось, и я оценил размеры противника. Роста в нем было чуть больше двух метров, весил же он раза в полтора больше меня. Несмотря на окружающую нас темноту, я видел его вполне отчетливо, гигант тоже не спускал с меня поблескивающих красным глаз. Наконец, рыкнув, он прыгнул ко мне, выставив вперед толстые как бревна руки.
Нож из рукава сам скользнул мне в ладонь, мы сшиблись, и заточенное до бритвенной остроты лезвие по самую рукоять вошло ему под бороду. Людоед захрипел, захлебываясь кровью, и с оглушительным ревом отшвырнул меня назад.
Меня шмякнуло о стену с такой силой, что я расслышал треск костей. В голове звенело, я судорожно пытался вдохнуть, и никак не выходило. В панике я дернулся изо всех сил, надо было вскакивать и драться дальше, но никак не мог пошевелиться.
Темная фигура сделала ко мне шаг, на лице гиганта расцвела волчья ухмылка. Тут же лицо его исказилось от боли, вскинув руку к горлу людоед выдернул мой нож. Хлынула кровь, заливая пол пещеры. Вскрикнув гигант попытался зажать рану, но кровь продолжала течь и сквозь толстые как сардельки пальцы, и он медленно опустился на колени. Горящие во тьме глаза смотрели на меня с такой яростью, что я попытался вжаться в пол. Наконец людоед закачался, глаза его потухли, тело медленно рухнуло навзничь.
Пол пещеры слегка вздрогнул, в наступившей тишине раздавалось мое сиплое дыхание, да бульканье вытекающей крови. Гигант дернул ногами, отходя, и окончательно затих. Пещера вокруг меня кружилась все быстрее, я с облегчением закрыл глаза и провалился в забытье.
– Эй! Вы живы?
– …! – простонал я. В голове немного прояснилось, кое‑как я сел, бережно ощупывая себя. С душераздирающим треском за моей спиной что‑то хрустнуло, и я с облегчением выдохнул. Как оказалось, при ударе о стену я сломал установленный здесь верстак. От разбитых в щепы досок тянуло несвежей кровью и еще какой‑то тухлятиной. Я сглотнул, в клетке шушукались, надо было вставать.
Метательный нож нашелся под трупом, в луже застывшей крови. Кинжал отыскался в самом углу пещеры, шагах в пятнадцати от места схватки, как он туда долетел, ума не приложу. Сзади что‑то скрипнуло, я развернулся, готовый к новой схватке, но это проснувшиеся узники прилипли к ограде загона, пытаясь понять, что происходит в пещере.
– Кто ты такой? – прошептал один. – Ты долго лежал без сознания, мы еле тебя дозвались.
– Тихо! – немедленно отозвался, изо всех сил прислушиваясь. – Этот верзила был тут один?
– Да.
Кто‑ то из узников боязливо осведомился:
– А он точно… мертв?
– Надеюсь, – буркнул я. – Чертов мерзавец из меня чуть душу не выбил, гореть ему в аду!
– Слава богу, – отозвался кто‑то, и тут же осторожно спросил:
– Ты выпустишь нас?
Я в нетерпении отмахнулся, ворочать неподъемную тушу и так непросто, а тут еще под руку лезут:
– Сейчас ключ найду и выпущу. Голыми руками мне такой замок не сорвать.
Замок и в самом деле впечатлял, у нас такие называют амбарными. Цепью же, что он скреплял, можно было не то что линкор, авианосец удержать у пирса.
– Ключ вон там, на стене, слева от вас, – перебивая друг друга, загалдели узники.
Я с облегчением разогнулся, ища взглядом ключ. И верно, вот он висит, слева от расщелины в стене.
– Поторопись, незнакомец, – хрипло сказал один из узников. – Скоро сюда придут.
– По доброй крестьянской привычке по утру доят коров и задают пищу прочей домашней скотине, – истерично хихикнул кто‑то, на него дружно зашикали.
– Боже мой, – продолжал тот, не обращая внимания на товарищей по несчастью, – а я ведь это быдло за пыль под ногами почитал, я и не замечал их вовсе… Похоже, Господь решил меня вразумить!
– Заткните его! – прошипел я, расслышав какой‑то шум со стороны входа.
Там трещали кусты, и кто‑то энергично выругался. В клетке завозились, истеричный негодующе мычал, товарищи, зажимая ему рот, что‑то шептали на ухо.
– Эдди, грязная ты скотина, – заревел кто‑то снаружи. – А ну давай выходи! Я тут жрачку для скота принес, чтобы не издохли раньше времени.
Говоривший чем‑то загремел, я открыл было рот, но один из узников быстро прошептал:
– Покойник был немым.
Я, благодарно кивнув, промычал нечто невразумительное, пытаясь подражать звукам, какие издавал охранник.
– Что ты упрямишься? – рыкнул мужчина. – Ну как хочешь, только я к тебе в пещеру не полезу. Знаю я твои шуточки! А будешь баловать – позову Майка!
Похоже, угроза позвать неведомого мне Майка должна была напугать покойного здоровяка, поскольку говоривший обидно захохотал. Вновь затрещали кусты, до нас донеслось энергичное проклятие, и вскоре все стихло. Заскрежетал замок, щелкнув, отскочила дужка, я с усилием распахнул тяжелую дверь.
В клетке оказалось семеро узников. Четверо крупных мужчин, мастеровых или купцов, один дворянин, судя по надменному виду и манере задирать голову, и пара откровенных задохликов, то ли писцов, то ли судейских. Худые, интеллигентского вида, из тех, кто не гоняет во дворе в футбол, а вместо того сутками бренчит на скрипке, или, страшно сказать, на пианино. Все были раздеты догола, и пахло от них… давно они не мылись.
– Позвольте поблагодарить вас, дорогой друг, – начал было дворянин, но я неучтиво прервал его.
– Оставим это. Главное сейчас – уйти.
– Вы правы, – согласился тот, – в клетку, клянусь девой Марией, я больше не пойду!
Оружия в пещере не оказалось. Дворянин вооружился мясницким ножом покойного Эдди. Здоровякам я раздал по метательному ножу, здраво рассудив, что лучше так, чем вообще никак. Интеллигенты от оружия пугливо отказались, и мы наконец двинулись в путь.
– Кто‑нибудь из вас знает, где мы находимся, и как отсюда выбраться? – спросил я.
– Нет, – ответил за всех дворянин. – Поверьте, у нас было время все обсудить. Нас брали на ночном привале, либо на лесной дороге, а затем долго везли с завязанными глазами. Кем бы не были эти бестии, владельцы пещеры, они тщательно скрывают свое логово.
– Пошли, – сказал я, – и так боюсь, не было бы уже поздно.
Продравшись через кусты, удачно маскирующие вход в пещеру, мы оказались на склоне невысокого, поросшего густым кустарником холма, у подножия которого раскинулась деревня.
– Знаю я это место, – потрясенно возопил один из здоровяков, – был тут проездом пару лет назад. Даже в трактире здешнем на обед остановился…
Недоговорив, он согнулся в приступе тошноты.
– Представляю, чем тут кормят проезжающих, – как‑то грустно заметил один из хлюпиков.
– Заткнись, – со злостью рявкнул дворянин, – на адской сковородке острить будешь!
– Рассчитываю все же на котел, – независимо фыркнул задохлик. – И пока черти будут варить из меня суп, я оттуда все овощи повылавливаю.
– Тихо там, – рыкнул я не оглядываясь. – В клетке не наговорились? Еще не поздно вернуться!
Кусты кончились, перед нами лежал голый склон холма. Делать было нечего, переглянувшись, мы быстрым шагом пустились вперед.
– Только бы пронесло, только бы пронесло, – как заведенный бормотал кто‑то сзади. – Защити нас, святая Дева!
И – как сглазил. Лежавшая за валуном собака, худая и злющая, вскочила с угрожающим рычанием. Не останавливаясь я нагнулся за камнем, и псина отскочила назад, залившись безостановочным лаем. И тут же в деревне ее поддержали остальные псы. На мгновение мы замерли, пугливо озираясь.
Склон был совершенно голым, и даже заляжь мы тут, нас без труда разглядели бы снизу. Дворянин грязно выругался, снизу от деревни до нас донеслись пронзительные крики. Из домов выбегали люди, некоторые бросались внутрь, и тут же появлялись обратно с чем‑то блестящим в руках. Полагаю, то были топоры, косы и вилы, неизменное оружие крестьян.