Я посмотрела, куда направлен его остекленевший взгляд. Тилвас пялился на конфетки.
– Одно и то же будет действовать по-разному в зависимости от контекста… – зачарованно повторил артефактор. – Это применимо к чему угодно. И в том числе к схемам подселения духов. Джерри! – вдруг заорал он, заставив меня вздрогнуть.
А потом начал наматывать такие бешеные круги по комнате, что мне пришлось крутить головой, чтобы аристократ не выпадал из моего поля зрения.
Лицо Тилваса натурально сияло бешеным, все сметающим огнем Чистого Озарения. Он едва не приплясывал, было видно, что внутри он уже бежит,
бежит куда-то,
к победе,
к триумфу,
к восторгу истинного бытия…
– Твои шрамы на спине, – сказал Тилвас, останавливаясь и тыча пальцем в сторону моих плеч. – Я же не сказал тебе, что именно они – не просто гарант вашей связи и не прихоть садиста-врага, а оригинальная схема, которая позволила бы Дереку овладеть твоим телом, полностью стерев твою сущность? И схема эта почти закончена, ему не хватило буквально пары штрихов до конца ритуала? Еще минута тогда, на пляже, – и все, прощай Джеремия Барк, здравствуй, неподражаемый рёхх в обличье девицы!
– ЧТО?! – рявкнула я. – Нет, Тилвас, ты как-то упустил эту незначительную крохотную детальку.
– Да, нехорошо получилось, – он скорчил рожицу.
И не успела я придумать, как вообще мне реагировать на такую информацию, как Тилвас, нахмурившись, продолжил:
– Тем не менее это так… Прости. Я планировал сказать тебе о шрамах после того, как соединюсь с пэйярту. Но сейчас я понял, что могу адаптировать для себя эту схему, уже готовую. Поменять некоторые условия, добавить пару блоков и… У меня не получается создать новую, Джерри. Совсем не получается, – сглотнул он. – А тут крохотный шанс есть. Контекст. Все будет зависеть от контекста.
– А что в случае неуспеха?
– Я умру, – улыбнулся он. И тотчас улыбка эта превратилась в звериный оскал, а невидимые уши будто встали торчком. – Зато пэйярту останется, и тело будет очень даже бодрячком – а не гнить в безымянной могиле… В общем, в случае неуспеха Белый Лис нечаянно осуществит план твоего Дерека: получит стопроцентную власть над телом, а не зрительское место или синтез двух душ.
Я сглотнула.
– И что ты хочешь от меня, Тилвас?
– Еще раз посмотреть твою спину. Перерисовать. Провести пару процедур… Джерри, я знаю, что для тебя это тяжело, – его голос стал серьезней и тише, – но это действительно может помочь, и…
Я помотала головой.
– Ты сказал: ему не хватило пары штрихов, – перебила я. – А теперь? Теперь эта схема уже нерабочая? Годы ее размыли, размазали, вывели в неликвид? Враг не сможет ей воспользоваться, верно? Ни при каких условиях не сможет?
В моем голосе прорывалась тщательно скрываемая паника.
Лицо Тилваса оставалось непроницаемым. Стало слышно, как по комнате кружит муха, уже жадно прикидывающая план поглощения бакоаских брошенных яств.
– Сможет, если закончит схему, – сказал Талвани.
Я молча закрыла глаза.
Я спустилась на первый этаж, чтобы попросить Зармирку сказать, если Мокки появится. Добродушная экс-воительница охотно пообещала это, но потом долго расспрашивала меня о столичных новостях.
– А этот сероглазый красавчик – твой кавалер? – подмигнула она, и Фехху, месивший тесто для «багряного» хлеба, тоже тотчас с интересом высунулся из кухни.
У них с женой были одинаковые фартуки с надписью «Добро пожаловать в Джинглберри», и у меня невольно дергался глаз при виде такого благополучия, так как я четко помнила их обоих, измазанных кровью, на гладиаторской арене Пика Грёз.
– Нет, просто заказчик. Аристократ. Поручил нам с Мокки одну непростую работу и решил поехать с нами на выполнение. Причуды богачей.
– Хм, – заулыбался Фехху, опершись могучим плечом о косяк и подбрасывая тесто в руках. – Я бы на твоем месте присмотрелся к нему получше. Рано или поздно всем гильдийцам хочется нормальной жизни, и такие взбалмошные богачи – отличный вариант.
– Не всем, – покачала головой я. – Не всем хочется «нормальной жизни», Фехху.
– А я полагаю, тебе стоило бы…
Зармирка рассмеялась и отмахнулась, перебивая мужа:
– Не обращай на него внимания, Джерри. Мне иногда кажется, он у меня из прошлого века. Думает, что границы бывают только между государствами, а о границах личных разговоров и других людей и не догадывается.
– Просто я люблю простую жизнь, простые радости и простой хлеб, – развел руками Фехху. – Вечную классику. А что у молодежи какие-то особые пожелания – чем страннее, тем лучше, ведь все так хотят выпятить свою индивидуальность – этого мне не понять!