До Катаклизма у солдат было что-то вроде воинской чести. Теперь же Косой смотрел на этих наёмников и понимал – их мораль гнилая, будто старое яблоко. И Хромов с Бастоном в этой гнили выглядели чужаками. Их начальство уже придавило их по какой-то серьёзной причине. Если и эта миссия с треском провалится – назад дороги не будет.
И всё же Косой сомневался. Он бросил взгляд на Ярославу Журавлёву, шагавшую рядом, и тихо спросил:
- Ты уверена, что эти солдаты вообще чего-то стоят? На них ведь держится защита крепости, а такое чувство, что при первой опасности они бросят всё и разбегутся.
Журавлёва посмотрела на него прищуром и сказала фразу, которая сбила его с толку:
- Войска Консорциума – это войска Консорциума. Войска крепости – это войска крепости. Консорциуму ни к чему, чтобы крепость имела под рукой сильную армию.
Ярослава будто кипятком ошпарили. Получалось, эти люди подчинялись не крепости, а совсем другим хозяевам?
Он вспомнил Хромова – тот был явно хитрее и холоднее, чем прочие. Ни разу за весь путь он не позволил себе расслабиться: не курил, не валялся без дела, держал выправку, будто на плацу.
А что до "изгнанников"…. Косой знал двоих. Один – Бастон, другой – Хромов. И если про Хромова можно было только догадываться, то Бастон уже успел проявить своё истинное лицо, когда обыскивал Косого в городе: дотошный, цепкий, презирающий своих сослуживцев. Наёмники для него – как грязь под сапогом.
- Почему же крепость так рвётся к тем допотопным руинам, что прячутся на Урале? – думал Ярослав. – Неужели то, что сегодня на нас свалилось, может поджидать и там?
Станислав Хромов резко прервал мои мысли. Его голос прозвучал, как удар лопаты о мерзлую землю:
- С этого момента командование всеми военными действиями беру на себя. И ещё…, – он смерил нас взглядом, от которого у любого задрожали бы коленки. – Ни один из вас не имеет права задавать мне вопросы о моих планах.
Людвиг Булавкин приоткрыл рот, будто хотел что-то возразить, но слова так и застряли у него в горле. Он только кивнул, поняв, что Хромов настроен предельно серьёзно.
К полудню мы сделали передышку в месте, которое местные называли Радужные скалы. Мысли почему они так называются у Косого были… но к нынешней реальности это не относилось. Глядя на скалы, трудно было не задержать дыхание: целые гряды камня, сложенные из пластов всех мыслимых цветов – от багряного до почти изумрудного, тянулись вдоль дороги. Их рождала сама земля, когда миллионы лет назад плиты коры сталкивались и сминались в складки, выжимая эту каменную радугу наружу.
Когда-то, много лет назад, сюда уже приходили люди из частной армии, охотившиеся на диких зверей, что кишели в здешних лесах. Они-то и придумали это имя – Радужные. Но это только предположение.
Людвиг, вытирая со лба пот, привалился плечом к одной из тёплых на солнце глыб и спросил, глядя на север:
- Зима ведь на носу, а чем дальше идём, тем теплее. Это что за чёрт?
Ярослав, устроившись рядом на камне, невольно срыгнул после сухого пайка, и только потом ответил:
- Дальше по Уралу есть несколько вулканов. Не потухших, а вполне живых. Так что здешнее тепло – оттуда.
Некоторые переглянулись, кто-то присвистнул. Вид у них был такой, словно рассказал сказку про драконов. Мало кто из этих людей бывал в здешних краях. Для большинства вулканы – это что-то из школьного учебника: древние, окаменевшие, без огня и дыма. А тут, оказывается, в сердце гор скрывается огненное нутро земли.
Только Хромов остался невозмутим. Он уже знал про вулканы – ему перед вылазкой достался подробный инструктаж от частной армии. Более того, он слышал, что солдаты этой армии тоже бывали в этих местах.
Но его не отпускала одна мысль: как можно было так бездарно работать? Эти люди вычистили Урал от зверья, а карты нормальной так и не составили. Ни одна из крепостей до сих пор не имеет точного плана здешних гор. Всё наугад, вслепую, словно мы ходим не по земле, а по спине дремлющего зверя, который в любой момент может проснуться.
Людвиг Булавкин подошёл к пикапу, чтобы раздать всем пайки. Но, заглянув в коробку, едва не упал в обморок – половина ящика тушёнки уже куда-то испарилась. Лицо его побледнело, руки затряслись.
- Ярослав! – голос у него предательски дрогнул. – Да что ж ты опять столько тушёнки-то сожрал?! Куда в тебя столько только входит?