Тем временем люди закончили собирать шишки и иголки. Ярослав обвёл их взглядом и недовольно фыркнул:
- Да вы хоть гляньте, что сделали. Дерево живьём ободрали, будто голого нищего на морозе оставили! Что ж вы все с одного дерева рвёте, а? Лес кругом!
Все подняли головы. И правда – сосна стояла ободранная, с торчащими жалкими пучками иголок, словно больная.
Ярослав продолжил, теперь чуть мягче:
- И вообще… не пора ли благодарить того, кто вам азы выживания в пустошах объясняет?
Толпа перемигнулась. Большинство стояло растерянное, словно не до конца поняло, шутит он или говорит серьёзно. Лишь несколько человек смущённо кивнули и пробормотали слова благодарности. Но Косой ясно заметил: только Хромов и Журавлёва сказали это искренне.
На счету у Ярослава уже было 86 жетонов благодарности – весомая плата в его странной системе. Это подталкивало его ещё сильнее – чем больше благодарности, тем ближе разблокировка оружия.
И вот он снова оглядел спутников. Взгляд задержался на Любови Синявиной. Все что-то притащили – даже Людвиг Булавкин, обычно ленивый и трусливый, держал пару шишек. А у неё руки пустые.
Когда Любовь заметила, что он смотрит прямо на неё, щеки её порозовели, и она неловко пробормотала, словно оправдываясь:
- Я… я не могу залезть….
Могла ли Любовь Синявина, известная певица и любимица публики из крепости, когда-либо в своей жизни карабкаться на такое высоченное дерево, обдирая руки о кору и сбивая коленки? Конечно же, нет. Вот и стояла она теперь с пустыми руками, в то время как остальные, даже самый нерасторопный из солдат, уже тащили в охапках шишки и иголки.
Когда человек чувствует себя особенно одиноким? Когда у всех есть что-то, а у тебя – ничего. У всех есть деньги – а у тебя карманы пусты. У всех есть тепло – а тебе достался сквозняк. Вот и здесь: у всех есть сосновые шишки, а у Любови Синявиной – нет.
Она помялась, не решаясь, потом всё же подошла к Ярославу Косому и тихо, почти шёпотом, спросила:
- Я дам тебе пятьдесят тысяч рублей, если ты соберёшь для меня немного шишек. Как тебе такое?
Глаза Ярослава вспыхнули так, будто в них бросили угольки из костра. Он мгновенно вытащил все шишки и иголки, которые спрятал за пазухой и даже в рукавах, и торжественно всунул их в руки Любови.
- Теперь ты мне как родная сестра! – выдал он с довольной улыбкой.
Любовь даже не знала, что сказать. Она с изумлением посмотрела на него, потом только выдохнула:
- Спасибо.
"Благодарность от Любови Синявиной +1!"
Ярослав, конечно, раньше не торговал водой – слишком она была ценна. Чистая, редкая, да ещё и в бутылке, которую удобно таскать. Но шишки и иголки – совсем другое дело: бери, не хочу, хоть мешками. А тут ещё такие деньги предложили! Пятьдесят тысяч рублей – за эту сумму можно было жить в городе два года без забот, питаться горячей едой и ходить в чистой одежде.
И правда: как узнать, станешь ли ты братом или сестрой Косого, пока не заплатишь ему? Он и правда был братом Шрёдингера: в один момент он тебе чужой, а в другой – уже самый близкий родич, всё зависит от суммы.
Любовь прижала к груди охапку шишек, но заметила, что Ярослав больше не полез за новыми. С любопытством спросила:
- А разве ты не будешь собирать ещё? Что ты будешь есть ночью?
Ярослав хитро прищурился и, как человек, открывающий козырь в игре, ответил:
- Шоколад.
Любовь застыла, не находя слов.
А ведь у него и правда ещё оставалась плитка шоколада, которую он выменял у неё же самой. Несколько дней он таскал её за пазухой, и теперь сладость подтаяла от тепла его тела. Осень хоть и поздняя, но Ярослав будто сам излучал жар – вот и растопил заодно деликатес.
Сначала он не поверил Ярославе Журавлёвой, когда та уверяла, что шоколад плавится в тепле. Ведь раньше он никогда его не пробовал. Он даже хотел унести сладость Алексею Проныре – мол, пусть Лёшка тоже попробует. Но, похоже, донести не получится.
И вот радость Любови Синявиной улетучилась так же быстро, как и появилась. Шоколад, которым хвастался Ярослав, был тем самым, что он обманом выманил у неё самой.
Перед наступлением вечера Косой наткнулся на огромную впадину у подножия скалы – словно сама земля подалась внутрь и решила спрятать от ветра и непогоды всех, кто сумеет её найти. Из серой каменной громады торчал тяжёлый утёс, образуя широкий выступ. Получилось нечто вроде естественного навеса – полуоткрытая пещера, где можно было укрыться и от дождя, и от пронизывающего ветра.
Он поднял глаза к небу: в вышине лениво плыли перистые облака, похожие на тонкие клочья шерсти, что кто-то разорвал и бросил на лазурь. Ярослав не знал, по каким законам это работает, но нутром чувствовал – такие облака всегда предвещают дождь. И не ошибся.