Стычка заняла меньше времени, чем нужно, чтобы вдохнуть полной грудью. Всё произошло стремительно, как вспышка молнии, и потому ещё более жутко. Даже Хромов, привыкший к напряжённым ситуациям, был вынужден пересмотреть своё отношение к Косому и Журавлёвой.
Он тяжело выдохнул, гулко, как человек, что носит в себе слишком много мыслей:
- Они, наверное, получили то, что заслужили.
Косой промолчал. В глубине души он понимал: у Хромова не было ни единой причины провоцировать это нападение.
Дело точно не в оружии – у Станислава оставались и винтовка, и пистолет. Ради Синявиной тоже смысла не было действовать: возможность сблизиться у него была давным-давно, и даже когда Люба сама проявляла интерес, он оставался холоден и равнодушен, словно её страсть его и не касалась. Что до воды – вчера он набрал полную флягу, так что охотиться за двумя бутылками Косого тоже не имело смысла.
Ярослав опасался, что Хромов решит "навести порядок" и начнёт устанавливать собственные правила, но, как оказалось, тому и дела не было до подобных распрей.
Главная цель Хромова лежала в другом – исследовать тайны уральских гор и понять, как именно меняются живые твари, что обитают в их глубинах. Ему было всё равно, кто дойдёт живым, а кто нет.
- Но, конечно, грехи нападавшего солдата не должны караться смертью, верно? – снова вздохнул Хромов, опустив глаза. – Впрочем… забудьте. Здесь, в пустошах, никто не может быть в безопасности.
Его голос затих в сырой тишине, и только откуда-то с потолка пещеры капнула холодная капля воды, громко звякнув о камень, как печать под его словами.
Темный холод пещеры давил на плечи, словно каменные глыбы, и воздух был тяжелым, влажным, отдавал железом – кровью и сыростью. Ярослав Косой, задумчиво глядя на тьму за пределами пламени костра, вдруг ясно осознал: Станислав Хромов уже давно понял простое правило здешних мест – нет тут понятий добра и зла, есть лишь одно мерило: выживание.
Ярослав не спорил и не собирался утверждать, что Ярослава Журавлёва поступила неправильно, избавившись от врагов. Какая, к черту, мораль, если речь идет о том, чтобы дожить до рассвета? Угроза – значит устранить. Всё.
Не сказав больше ни слова, он поднялся, словно несущееся в ночи привидение, и перетащил три неподвижных тела к выходу. Сухие камни гулко отозвались на удары сапогами, а воздух быстро наполнился тягучим запахом крови и гари от пороха. Трупы он вытолкнул наружу, бросив их в холодную пустоту, а потом обернулся к Хромову и Журавлёвой:
- Я так и не понял, куда исчезло тело того, из кузова. Давайте посмотрим, что будет теперь.
Потом, повернувшись к Журавлёвой, сказал негромко, но твёрдо:
- Не засыпай. Если случится что-то странное – сразу буди меня.
С этими словами Косой прислонился спиной к ледяной стене и закрыл глаза. Остальные только переглянулись – кто-то с удивлением, кто-то с тревогой. Как можно вот так, после убийства, уснуть, будто ничего и не было? "Да ты же сам только что солдата зарезал!" – шептались они мысленно, поражаясь его холодной решимости.
Только вот спать Ярослав не собирался. Его разум уже скользил в глубину того мрачного "дворца", который жил внутри него. Там, в углу темного тронного зала, стояла новая тень – его собственный клон. Черный, как уголь, словно сотканный из ночи, он молча смотрел на хозяина. От этого зрелища сон разлетелся прочь, уступив место жгучему любопытству.
Ярославу давно свербело от зависти к Хромову с его Теневым Клоном. И даже к нелепой, но странно мощной способности Богдана, превращавшего слюну в взрывчатку. На первый взгляд смешно – пузыри, детская игра. Но ведь взрыв – это сила. А значит, если её доработать, она может стать смертельной.
"Ведь и сверхи, наверное, могут расти, развиваться…" – думал Косой, чувствуя, как в голове роятся идеи. Его собственный "дворец" пугал величием, но реальной пользы приносил мало: только росли показатели силы и ловкости. Всё это можно было достичь и обычной тренировкой, годами качая мышцы и тело. Настоящим сверхом он себя не считал – пока не появился этот чёрный клон.
Тень Хромова могла остановить пулю – и вот это, по мнению Ярослава, было настоящим чудом. Ведь ничто так не внушало страх, как огнестрел и взрывчатка. Пуля вылетает из ствола быстрее звука, иногда в несколько раз быстрее. Простому человеку с этим не справиться. Даже самые сильные и быстрые падали от одного попадания свинца.
В этом и была граница: нормальный человек боится выстрела – сверх может его пережить. И Косой прекрасно понимал: пока у него нет защиты, он всё ещё смертен.